В садах Эпикура

В начале марта немцы сосредоточили крупные силы пехоты, среди которых были дивизии СС, и танков, включавших некоторое количество, в тот момент совсем новых, тяжелых машин – «Тигров», и перешли в наступление. Я, конечно, не знал размаха событий. Мне было известно, что происходит перед фронтом Армии. Выявилась новая 332 пехотная дивизия. Шла речь о том, что немцы ведут наступление двадцатью пятью дивизиями. Насколько это верно, не знаю. События повернулись так, что 40 Армия стала отступать. Бегства не было. Шли очень ожесточенные бои. Но войска отступали. Великим бедствием был недостаток боеприпасов. Я оказался невольным свидетелем разговора, состоявшегося между начальником оперативного отдела Армии полковником Белодедом и командиром 340 стрелковой дивизии генералом Мартирасяном. Дело было около городка Богодухов. Горячий, как огонь, генерал в бурке, накинутой на плечи, говорил полковнику: «К дому, в котором я разместился, приблизился танк, и у охраны не было гранат, чтобы защищать своего командира». Этой встрече с генералом Мартирасяном предшествовали тяжелые события.

В небольшой деревушке близ Богодухова размещалось ВПУ Армии. Уже почти все уехали, оставался полковник Белодед, еще несколько офицеров, лейтенант из штаба артиллерии и я. По телефону узнали, что к Богодухову подошли танки, но их обстреляли, и они отступили. Совсем близко слышались звуки боя. Гудели орудия, строчили пулеметы. Мы выехали в Богодухов, намереваясь добраться до деревни Крысино, где, как предполагалось, находился штаб одной из дивизий. Богодухов казался вымершим. На улицах – никого. Помню: на минутку остановились наши машины, на них пристально смотрит какой-то одинокий калека. Потом мы добрались до высотки на дороге в Крысино. Деревушка лежала в лощине, и, видимо, бой шел именно здесь. В синем закатном мартовском небе рвались бризантные снаряды, слышались пулеметы. Навстречу нам попался раненый солдат, сказал, что в Крысино немцы и пошел к нашим грузовикам, полковник Белодед решил все-таки проверить полученную информацию. Метрах в ста впереди шел майор оперативник с бойцом из охраны. Мы увидели, как в их сторону посыпались трассы пуль. Майор и боец залегли за какой-то холмик. Я просил полковника не ходить дальше. Он не стал меня слушать. Я взвел автомат, и мы двинулись вверх по холму. Вдруг из-за бугра с громом и лязгом показалась громада танка. У нас под ногами взлетели куски льда. Танк повел огонь из пулемета. Полковник Белодед тяжело побежал и крикнул: «Кац, дай руку!» Я схватил его и потянул в сторону в снег. Ну, не помню, сколько и как мы бежали. Выбившись из сил, свалились. Я повернул голову и увидел майора, который стоял и махал ушанкой. Оказалось, что это наш Т-34 с десантом. Они ехали из Крысина и предположили, что мы немцы, перерезавшие дорогу к Богодухову. В головной машине ехал командир танковой бригады, в которой сохранились семь танков. Он сказал, что Крысино занято немцами, а командиры дивизий, которых искал полковник Белодед, в Богодухове. Там и произошел разговор полковника Белодед с генералом Мартирасяном. (Забегая вперед, расскажу: когда в конце марта отступление кончилось, фронт стабилизовался, полковник Белодед, исполнявший обязанности начальника штаба Армии, устроил небольшой ужин. Были приглашены доктор Бендриков, кто-то еще и я. Тут же находился и сын полковника Виктор Белодед. Полковник вспомнил то страшное мгновение, когда крикнул «Кац, дай руку», очень тепло говорил обо мне. Потом нам показали какой-то фильм, но я его плохо смотрел, потому что много выпил.)

Отступление продолжалось. Невероятно тяжело было это осознавать. Мне чудились невзгоды минувшего лета. Было бы утомительно перечислять подробности тех недель. Было все, как положено на войне – бомбежки, обстрелы, неразбериха. Во второй половине марта я ехал на грузовичке с лейтенантом из штаба артиллерии и несколькими бойцами из роты охраны. Машина наша испортилась. Мотор глохнул и не заводился ни от ручки, ни от стартера. Приходилось все время останавливаться, толкать ее, карабкаться через борт, как только машина немножко оживала. Полковник Белодед приказал нам выйти из колонны, постараться ехать сзади, а в случае невозможности, бросить машину и добираться в большое село Борисовку, где должен был разместиться штаб. Полковник Белодед принял неверное решение. Следовало пересадить нас в другую машину и все тут. Но получилось по-другому. Мы провозились еще часа три и, совершенно измотанные, решили отдохнуть до рассвета в какой-то деревушке. Ранним утром мы были уже на ногах, попытались толкать машину, но она не завелась. Задерживаться было опасно, тем более, что бой слышался не за нами, а сбоку, параллельно той дороге, по которой нам предстало идти. Вот почему мы облили машину бензином, прострелили мотор и скаты, зажгли и пошли пешком.