В шаге от войны

Мать обращалась к своему неожиданно объявившемуся сыну сотней нежных и ласковых слов и лишь затем перешла к существенному:

«В 1918 году наш ветучасток захватили каппелевцы. Лошадей отобрали, а в конюшне устроили тюрьму для пленных красноармейцев. Здесь их пытали и уводили к оврагу на расстрел. Отец потребовал прекратить это беззаконие, но они его сильно избили. Больше он уже не поднялся и вскоре скончался. Иштвана они увели с собой лечить их лошадей. Вслед за каппелевцами к нам заявились какие-то дезертиры с мандатом. Они объявили, что мы, как представители эксплуататорских классов, обязаны освободить дом. Я с твоей сестренкой упросили их оставить нас хотя бы на чердаке. К осени 1918 года стало очень холодно, и совсем нечего было есть. Мы уже думали, что помрем. Но тут появились какие-то молчаливые люди в кожаных тужурках. Они выбросили из дома дезертиров вместе с их мандатом и пригрозили, чтобы они на пушечный выстрел не приближались к нам. Они сказали, что нам выделен красноармейский паек, как семье, пострадавшей от белогвардейцев.

Через некоторое время сестру взяли на работу машинисткой в военкомат и дали ей рабочие карточки. Только благодаря этому мы и выжили. В 1920 году пришел молодой парень в кожаной куртке и сказал, что есть возможность передать тебе весточку. Как я была рада! Видно, услышал Бог мои молитвы. Но он нас сильно напугал. Сказал, ты на такой важной работе, что даже во сне мы не должны проболтаться. Если Бог даст, может, ты хоть на денек вырвешься к нам».

Штефан оторвался от письма и спросил:

– Это вы помогли моим?

– Местная Чека, по указанию Дзержинского, – лаконично ответил Журавлев.

– Я согласен, – твердо заявил Штефан. – Могу я передать небольшое письмо маме? – спросил он.

– Конечно, только не на венгерском языке и без подписи «Штефан», – улыбнулся Журавлев.

Потом они около часа обсуждали професиональные вопросы.

Журавлев порекомендовал Штефану переехать в Германию, где, по его словам, назревали главные события. Так Штефан стал сотрудником Иностранного отдела ВЧК под оперативным псевдонимом Сибиряк. И вот теперь непредсказуемая разведывательная судьба занесла его на продавленное сиденье старого автомобиля, присовокупив в качестве компенсации миленькое длинноволосое создание, которое прикорнуло у него на плече.

Часть XIX Марта становится Магнолией

Глава 1 Объяснение с Мартой

Марта несколько раз мысленно повторяла слова Штефана: «Время настало, время настало». Для чего? И вдруг тяжелая тоскливая мысль сжала ей сердце: «Все правильно. Поездка близится к концу. В Америке наши пути разойдутся, и каждый пойдет своей дорогой. Но как же так? Этого не может быть. Как я буду без него? Без его веселого приветствия по утрам, без такого родного запаха его мужского одеколона, без этого сильного плеча, к которому могу прислониться, когда захочу? Мне нельзя без него».

Только сейчас Марта поняла, что любовь – это не только томные вздохи, полные восхищения взгляды и поцелуи украдкой. Она может быть как тяжелая болезнь, которая придавливает своей безысходностью и когда мир становится не мил.

Штефан открыл глаза и улыбнулся ей. Она жалобно улыбнулась в ответ и попросила:

– Не надо ничего выяснять. Все, что для меня важно, я о тебе уже знаю.

– Нет, Марта, нам надо серьезно поговорить, – не согласился Штефан.

«Все, занавес упал, – обреченно подумала Марта. – Увлекательное романтическое приключение подошло к концу». Она мрачно уставилась в окно машины, не замечая проплывавших мимо холмистых пейзажей.

* * *

Поздно вечером они прибыли в Раденцы. Таксист по просьбе Штефана подвез их к небольшой гостинице, которую держала добродушная пожилая хозяйка. Она показала их небольшую уютную комнату, пол которой был застелен красивыми домоткаными половиками. Разместив свои вещи, они спросили у хозяйки совета, где бы можно было поужинать и отдохнуть с дороги. Та посоветовала старинную харчевню, основанную еще в шестнадцатом веке, и объяснила, как туда пройти. Немного поплутав, они увидели вросшее в землю древнее строение, крытое соломой. Стены его были из почерневших от времени альпийских елей. Внутри посредине зала светился раскаленными угольями большой открытый очаг, где на вертеле поджаривался барашек. Вкусно пахло жареной бараниной, пропитанной острыми специями.