В шоке. Мое путешествие от врача к умирающему пациенту

Теперь-то я понимаю, как во время беременности отчуждалась от собственного тела. Все, что происходило с моим организмом, казалось мне не заслуживающим внимания. Чтобы оставаться хорошим врачом, была уверена я, мне нужно было не позволять своей беременности хоть как-либо мешать выполнению моей работы. Я игнорировала тревожные симптомы, указывающие на наличие серьезной проблемы, вроде тех ужасных отеков. Я надевала компрессионные чулки, чтобы продолжать совершать многочасовые обходы. Я отказывалась лишний раз присесть, считая это проявлением слабости и не желая давать себе поблажек. Так что, когда я начала ощущать в правом боку тяжесть, я снова оказалась в неблагоприятном положении, так как до сих пор так и не научилась по-настоящему и без лишнего стыда пребывать в собственном теле.

В попытке что-то сделать с тем, что уверенно становилось для меня реальной проблемой, при этом формально никак ей не занимаясь, я вышла из кабинета и пошла по коридору, чтобы попросить одного друга – врача, с которым я также вместе проходила специализацию, – посмотреть на мою печень с помощью аппарата УЗИ. Это был толковый и добрый парень, который окончил мединститут у себя в Нигерии и теперь проявлял интерес к УЗИ – методу диагностики, который был крайне полезным в тех уголках земного шара, где не было доступа к таким современным диагностическим процедурам, как КТ и МРТ. Мы в один и тот же год вышли с ним на работу штатными врачами в этой больнице. Я доверяла ему и знала, что наши профессиональные отношения никак не повлияют на его рассудительность. Когда мы вместе проходили практику, то тренировались проводить УЗИ главным образом друг на друге, изучая легкие, сердце и кровеносные сосуды в дежурках и кабинетах. Ему моя просьба не показалась сколько-нибудь странной.

«Разумеется, пойду захвачу прибор. А где ты хочешь это сделать?» – только и спросил он.

«Да можно прямо здесь», – ответила я, предложив, чтобы я легла на полу в пустом кабинете другого своего друга.

Я убрала в сторону стул и небольшой стол и улеглась на серый ковер с грубым ворсом, приподняв свою блузку, чтобы обнажить живот. Он нанес холодный гель, который способствует получению четкого изображения, и встал на колени рядом со мной, поместив датчик УЗИ прямо под моей грудной клеткой. Я молча ждала, пока он двигал датчик, пытаясь подобрать удачное расположение.

«Там ведь нет ничего, так ведь?» – В душе я, видимо, надеялась, что проведенный другом беглый осмотр на полу кабинета ничего не сможет обнаружить. Я поняла, что намеренно создавала препятствия, – я все еще не была готова к плохим новостям.

«Хммм…» – сказал он.

«Что там?» – сразу же занервничала я.

Он покрутил настройки, пытаясь получше все разглядеть, а затем повернул ко мне экран. «Видишь?» – спросил он.

«Это гематома. Я знаю… она все еще там», – поспешила я объяснить. Скопившаяся в ту первую ночь кровь постепенно рассасывалась в течение последнего года. Если сначала она была размером с пятикилограммовый шар для боулинга, то теперь стала уже не больше теннисного мячика.

«Да, я с тобой согласен, и именно поэтому я не уверен, что это за второе образование», – сказал он, показывая на экран.

Я увидела яйцевидную сферу сантиметра три в поперечнике, которая таращилась на меня с экрана аппарата УЗИ.

«Тебе необходимо провести полноценный УЗИ, – заявил он, вставая с пола. Он добавил: – Я закажу процедуру. Я позвоню и узнаю, можно ли будет все организовать прямо сейчас».

Я понимала, что он прав. Несколько часов спустя специалист УЗИ изучала тот же самый участок, снова и снова проводя по животу датчиком, словно не совсем понимая, что именно она видит. Она извинилась и вышла, чтобы позвать рентгенолога.

«Послушайте», – начала рентгенолог. Я знала, что ничего хорошего такое вступление не сулит. Как показывала практика, оно обычно означало: «Я сейчас скажу вам довольно плохие новости, но мне хотелось бы, чтобы вы не реагировали на них как на плохие новости. Я бы хотела, чтобы вы проявили стойкость и сохранили самообладание».

«В отчете вы увидите, что я называю то, что мы обнаружили, образованием», – продолжила она. Значит, они все-таки что-то нашли.

«Судя по всему, к нему поступает кровь. Имейте, однако, в виду, что это образование вовсе не обязательно является раковой опухолью. Мы порекомендуем вам дальнейшее обследование – КТ или МРТ».

Я кивнула. Я все поняла.

Выходя из кабинета рентгенолога, я тут же почувствовала себя глупо, осознав, что я зашла так далеко, ничего не сказав при этом ни близким, ни даже своим врачам. Я решила, что пора начать всех ставить в известность.

Первым делом я позвонила хирургу, который, изучив снимки УЗИ, согласился, что самым логичным следующим шагом будет трехфазная компьютерная томография моей печени. Он предположил, что образование оставалось прежде незамеченным, потому что время введения красителя было выбрано не совсем удачно. Он заказал проведение процедуры.

Я позвонила Рэнди, который простодушно ответил: «Привет, я как раз думал, когда ты позвонишь. Должно быть, вся в делах, а?»