В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)

Равнина длается боле волнистой, она уже не такъ гладка; далеко, далеко, налво виднются на горизонт сливающіяся очертанія горныхъ хребтовъ, — это первые предвстники Кавказскихъ горъ. Мстность здсь очень плодородна, города, раскинутые по равнин, становятся многочисленне; а по склонамъ горъ лпятся деревушки. Большіе виноградники и фруктовые сады повсюду, но все еще нтъ лса; только вокругъ городовъ разрослись небольшія рощицы акацій. Жаръ усиливается, мы поочередно входимъ въ купэ, чтобы надть на себя легкое платье, какое у насъ имется.

Телеграфные столбы, сопровождавшіе насъ все время, имютъ иногда больше, иногда меньше проволокъ; здсь я насчитываю ихъ девять.

Все тяжеле и невыносиме становится жара; собственно говоря, я нсколько удивленъ этимъ сильнымъ зноемъ, я побывалъ уже много южне въ другихъ странахъ. Положимъ, мы здсь далеко на восток, но на той же широт, какъ Сербія, Сверная Италія и Южная Франція. Однако, нтъ полнаго затишья, и жара потому не томительна; вс окна и двери у насъ настежь, и дуетъ такой сильный втеръ, что мы должны придерживать шляпы на головахъ. Но это горячій втеръ, и едва можно дышать въ вагон. Мы длаемся похожими на темнокрасные піоны, а дамы, къ великому нашему увеселенію, пріобртаютъ пузыри на лиц и смшные толстые носы, Дамы, разумется, сегодня утромъ умывались; и теперь получаютъ возмездіе за такое кокетство, неумстное во время долгой поздки по желзной дорог.

Позда съ керосиномъ и нефтью изъ Баку мчатся мимо насъ. Масляный смрадъ заражаетъ раскаленный воздухъ.

Налво отъ насъ лежитъ Пятигорскъ; мы останавливаемся на маленькой станціи и высаживаемъ здсь дущихъ на курорты. Слава Богу, здсь сходитъ съ позда и офицеръ, похожій на еврея; онъ ршительно больше не признаетъ меня; мы хотимъ устроиться такъ, чтобы ухать изъ Владикавказа раньше, чмъ онъ туда прибудетъ!

Въ Пятигорск курортъ и купанья. Горы поднимаютъ каждая отдльно свои пять вершинъ. Здсь есть горячіе ключи, температурой до 40 градусовъ, и срные источники, содержащіе такъ много сры, что, если положить втку винограда на нсколько часовъ въ эту воду, то сра кристаллизуется на ней и образуетъ твердую втку и ягоды изъ сры. На станціи продаются подобныя диковинки.

Вдали видны снговыя горы, которыя почти сливаются съ блыми облаками. Точно въ сказк подымаются среди степей эти громадныя горныя массы и сверкаютъ на солнц.

Въ семь часовъ вечера жара стала спадать; Кавказскія горы лежатъ у насъ слва, и становится все прохладне и прохладне. Мы постепенно затворяемъ въ поезд двери. Часа черезъ два становится такъ холодно, что мы запираемъ даже окна. Тогда появляется вдругъ снова на моей куртк стеариновое пятно: отъ холода оно снова выступаетъ наружу. Мой мастеръ оказался, такимъ образомъ, просто пачкуномъ и обманщикомъ.

Солнце давно уже скрылось за горизонтомъ, горы приняли бловато-зеленый оттнокъ, он выглядятъ въ своемъ неприступномъ величіи отдльнымъ міромъ. Зубцы и башни, сдла и минареты, все это изъ снга; и мы, чужестранцы, начинаемъ теперь понимать то, что Пушкинъ, Лермонтовъ и Толстой написали подъ первымъ впечатлніемъ этого мистическаго великолпія.

Быстро темнетъ. Мы подъзжаемъ къ станціи Бесланъ, гд должна выйти семья инженера, что-бы хать прямо въ Баку. Отсюда должны мы уже путешествовать одни. Серповидная луна взошла, масса звздъ затеплилась на неб. Горныя цпи тянутся все время сбоку позда. Черезъ нсколько часовъ небо заволакивается, луна и звзды исчезаютъ, и наступаетъ темная ночь. Среди этого мрака видимъ мы въ степи два большіе огня; это известковыя печи подъ открытымъ небомъ. Время отъ времени высоко въ воздух брызжутъ искры, фигуры движутся вокругъ огня, собаки лаютъ.

На станціи довольно темно, только здсь и тамъ проливаетъ фонарь скудный свтъ, и мы при прощаніи едва видимъ нашихъ спутниковъ. Долго спустя посл того, какъ поздъ на Петровскъ и Дербентъ уже ушелъ, увозя семейство инженера, бродимъ мы въ темнот по станціи Бесланъ. Что-то предстоитъ намъ? Да, когда бы кто это зналъ! Но у кого могли бы мы объ этомь спросить? И кто могъ бы намъ отвтитъ? Больше двухъ часовъ прогуливаемся мы взадъ и впередъ по платформ, привыкаемъ къ мраку все боле и боле, такъ что въ конц-концовъ отлично все видимъ.

Пьяный крестьянинъ повалился у стны. Онъ спитъ, а можетъ быть обртается въ безсознательномъ состояніи и не подаетъ признаковъ жизни. Какой-то господинъ въ мундир и фуражк съ околышемъ приказываетъ, чтобы его убрали, и двое желзнодорожныхъ служащихъ волочатъ его подъ руки черезъ всю платформу въ уголъ.

У него нтъ подтяжекъ, штаны и куртка раскрылись на живот, и мы при этомъ видимъ, что на немъ нтъ и рубашки. Его тащатъ, словно животное, или мертвеца. Но, къ сожалнію, нтъ уже времени хоть немного помочь ему.

Пролетаетъ съ шумомъ поздъ, и нашъ путь наконецъ, свободенъ, слышенъ свистокъ, мы поспшно влзаемъ въ свое купэ и чувствуемъ, что погружаемся дальше въ темноту.

Черезъ полтора часа мы во Владикавказ. Уже половина двнадцатаго. Запоздали на три часа.

IV

Владикавказъ.