В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)

Теперь намъ виденъ въ отдаленіи Тифлисъ, словно цлая масса точекъ, цлый отдльный мірокъ. Надъ городомъ носится дымный туманъ. Итакъ, вотъ Тифлисъ, городъ, о которомъ такъ много писали русскіе поэты, и гд происходить дйствіе многихъ русскихъ романовъ. Одну минуту я чувствую себя, словно какъ юноша, смотрю пораженный вдаль и слышу, какъ стучитъ мое сердце. У меня то же чувство, что и въ тотъ день, когда я въ первый разъ долженъ былъ услышать Георга Брандеса. Мы цлую вчность стояли на дожд на улиц и тснились у запертыхъ дверей; наконецъ, дверь отворилась, и мы галопомъ устремились вверхъ по лстниц, вдоль коридора и въ залу, гд я нашелъ мстечко. Потомъ мы снова долго ждали, зала наполнялась, она шумла и гудла множествомъ голосовъ. Вдругъ все смолкло, настала мертвая тишина, я слышалъ біеніе своего сердца. Тогда онъ взошелъ на кафедру…

Мы демъ по пустынной, безплодной равнин; пыль неподвижно, густымъ слоемъ лежитъ по дорог. Намъ попадается на встрчу почта. Вооруженный возчикъ разсыпается трелью на своей зурн, я снимаю шляпу, возчикъ отвчаетъ на мой поклонъ, въ то же время продолжаетъ играть и прозжаетъ мимо. Все чаще встрчаемъ мы быковъ, ословъ съ погонщиками, экипажи, всадниковъ и нагруженныя рабочія телги. Встрчаются также и пьяные, чего не случалось съ нами за все время путешествія черезъ горы. Потомъ мы възжаемъ въ городъ. Уже смеркается, на улицахъ и въ домахъ зажигаются огоньки, люди такъ и кишатъ. Между ними выступаетъ тамъ и сямъ вдоль по улиц съ невозмутимымъ спокойствіемъ персъ въ высокомъ тюрбан и съ длинной бородой. Онъ идетъ своею дорогой, словно верблюдъ.

Наступаетъ минута расчета съ Карнемъ. Когда онъ получилъ свои деньги, то потребовалъ на чай. Я отвтилъ ему черезъ переводчика, что онъ не заслужилъ ничего на чай. Но, когда ему было объяснено, въ чемъ заключалась его провинность, то онъ скроилъ физіономію, словно еще никогда въ жизни не доводилось ему возить такой нелпой княжеской четы. Онъ не могъ ровно ничего понять. Въ заключеніе получилъ онъ все-таки еще рубль на молоко. Но Карнй Григорьевичъ оказался недоволенъ такимъ мизернымъ на-чай и бранился такъ долго и такъ храбро, что въ конц-концовъ его пришлось вывести вонъ изъ гостинницы.

XII

Ночью было черезчуръ жарко, я спалъ безпокойно. Много разъ я просыпался, вытиралъ потъ съ лица, пыхтлъ, соплъ и вновь засыпалъ.

Во время одного изъ своихъ пробужденій увидлъ я, что моя спутница читала при свт лампы какую-то книгу. Мн слишкомъ хотлось спать, да и лихорадило вдобавокъ, и я не постарался выяснить, что должна была обозначать подобная странность. Можетъ быть, то была одна изъ тайкомъ провезенныхъ книгъ, между тмъ какъ я изнывалъ надъ единственнымъ старымъ номеромъ «Nya Prassen»?

Никогда не слдуетъ брать съ собою путевого товарища; всякій спутникъ думаетъ только о себ и уметъ всегда выбрать себ лучшіе кусочки!

Посл безпокойнаго полусна просыпаюсь я и озираюсь вокругъ. Уже совсмъ свтло, пять часовъ. Я вскакиваю и одваюсь. Затмъ я обращаюсь съ рчью къ противоположной стн и высказываюсь относительно полнйшей невозможности оставаться доле въ постели.

Вдругъ спутница моя спрашиваетъ:

Послушай-ка, что это за полицейскій чиновникъ, котораго ты повстрчалъ по дорог?

Полицейскій чиновникъ? Ахъ, вотъ что, мой дневникъ былъ предметомъ ночного чтенія!

Я ничего не разсказывалъ о полицейскомъ чиновник, Боже сохрани, я пощадилъ всхъ и схоронилъ тайну въ своей груди; разв это не заслуживало признательности!

Это просто неприлично такъ безсовстно выдумывать, слышу я дальше у противоположной стны. Что касается твоей поздки верхомъ въ горы въ Коби, то я ей также не врю.

Объ этой поздк я также ничего не разсказывалъ. Я предпринялъ ее въ интересахъ науки, радостно пожертвовавъ сномъ въ теченіе цлой ночи, чтобы оказать услугу географическому обществу, перенесъ вс волненія, не промолвивъ ни слова. Словомъ, поступилъ, какъ истый путешественникъ, стремящійся совершитъ новыя открытія.

Впрочемъ, сказала моя спутница, я нахожу, что ты записываешь черезчуръ много мелочей.

Тутъ чаша переполнилась. Моя достопочтенная спутница не только воспользовалась тайкомъ ночнымъ временемъ, когда болзненное лихорадочное состояніе мшало мн защищаться, чтобы перерыть мой путевой архивъ, нтъ, она хотла еще заставить меня усомниться въ своей способности вести превосходный дневникъ. Нтъ, чаша терпнія моего переполнилась.

Я иду въ городъ, сказалъ я и вышелъ изъ комнаты, сурово настроенный….