В снежных горах Непала

Прошёл Новый Год, а за ним и подоспела сдача кандидатского минимума. Всё прошло благополучно, всё же Маша любила свою науку — когда-то! Но позднее к ней подошёл Марк Авдеевич и озабоченно сказал: — Мария Александровна, у вас что-то случилось? — она сделала непонимающее лицо, тогда он пояснил: — мне всё время кажется, что вы в мыслях где-то далеко. Порой у вас бывает совершенно отсутствующий вид. — В то раз она отговорилась общей усталостью, и профессор сочувственно повинился, что, кажется, он слишком её загрузил. Но Маша-то знала, что её гложет тоска по несбывшемуся.

Родители предлагали ей взять путёвку и в каникулы съездить с Анюткой куда-нибудь на море, но ей и этого не хотелось. Тогда они уехали сами, прихватив внучку и оставив Машу хозяйничать на даче. Она уехала туда, проводив родителей и дочь, но делать ничего не стала, какая-то апатия навалилась и свет был не мил. Позднее, всё же, Маша занялась прополкой и привела в порядок их небольшой дачный участок, а потом опять уехала в Москву.

Спустя несколько дней внезапно позвонил Марк Авдеевич и весело сообщил, что их приглашает на свадьбу семья Пракаш Малла.

Маша знала, что профессор переписывается с господином Ари. За время вынужденного длительного пребывания в доме старшего Пракаш Малла, Марк Авдеевич сдружился с хозяином. У них нашлись общие интересы, да и по складу характера они были похожи: несмотря на возраст — не ленивые, энергичные, полные любопытства и жажды знаний. Она никогда не интересовалась тем, что пишет господин Ари. Скрепя сердце, удерживалась от вопросов, а профессор не рассказывал. Кажется, он догадывался, какие отношения связывали Машу и Сантоша, поэтому деликатно не упоминал семью Пракаш Малла в разговорах с нею.

Стараясь, чтобы голос не дрогнул, она, как можно равнодушнее, спросила: — что, Сантош решил жениться?

— Э-э-э… Сантош… наверно… Сестра-то у него ещё маленькая, мне кажется. Вы не знаете, Мария Александровна, сколько ей лет? — профессор задумался, — как её зовут, кстати?

— А разве господин Ари не сообщил, чья это свадьба? — Маша прикусила губу, чтобы не расплакаться прямо тут же, в коридоре, где они с профессором встретились, — а Майя… я не знаю, сколько ей лет, наверно где-то шестнадцать — семнадцать.

— Нет, Ари ничего не написал, Сантош или Майя. Ну, неважно, который из них. Правда, свадьба будет в Солу Кхумбу, так что нам надо поторопиться, если мы поедем.

— Значит, Сантош, — обречённо подумала Маша. Наскоро пробормотав извинения, она бегом бросилась в туалет, где дала волю слезам. — Сантош! Как он мог так быстро забыть всё, что было между ними! Они расстались чуть меньше года назад, а он уже нашёл невесту! А она-то, дура, поверила в пламенную любовь до гроба, вся исстрадалась, испереживалась… Поделом ей, глупой доверчивой курице! Всё, впредь — никаких мужиков! — она решительно подошла к раковине, поплескала холодной водой в лицо, поморщилась, увидев в зеркале покрасневшие глаза и нос, — у неё есть Анютка, которой требуется всё больше внимания, есть любимая наука, она молода и… — дальше мысль притормозила, потому что, как бы она себя не убеждала, перспектива посвятить свою жизнь науке несколько угнетала. А Анютка вырастет, выйдет замуж… Маша нахмурилась и постаралась взять себя в руки: — всё, хватит киснуть, вторая неудачная любовь должна же чему-то её научить? Видать, карма у неё такая — не может она вызвать у мужчины сильное глубокое чувство. — Она иронически усмехнулась, подумав, что Непал глубоко проник в её кровь, вон, она даже про карму всерьёз рассуждает.

* * *

Некоторое время назад.

Сантош сидел на веранде большого одноэтажного дома в центре Солу Кхумбу. Облокотившись на колени и опустив голову он бездумно наблюдал, как несколько муравьёв, вцепившись в огромную мохнатую гусеницу упорно тащили её, видимо, в муравейник. Гусеница сопротивлялась и извивалась, не желая быть съеденной, но муравьи были настойчивы.

Дверь в дом тихо отворилась, на веранду вышла молодая полная женщина. Она неслышно подошла к Сантошу, села рядом: — она бросила тебя, ирбис? — он промолчал, и она продолжила: — я пошла бы на сати ради тебя, Сантош, но я тебе не нужна, ты любишь тощую холодную женщину с белой кожей и светлыми глазами. Почему, скажи мне? Что во мне не так? Я родила бы тебе детей, таких же красивых, как ты, и ты всегда бы знал, что это твои дети, потому что они были бы оборотнями. — Она замолчала, горько глядя на близкие вершины гор.

— Скажи, Нара, ты всё ещё хочешь взять меня четвёртым мужем? — глухо спросил он, не глядя на женщину.

Она изумлённо посмотрела на него, мягко сказала: — не четвёртым, Сантош, первым. И ты всегда бы имел доступ в мою спальню, в любое время дня и ночи. Всегда!

— А как же Ранджит? — он едва заметно усмехнулся.

— Ранджит стар, он редко бывает в моей спальне. Когда мы поженились, он уже был немолод, но он хороший человек, и я люблю его, также, как и двух других своих мужей, также, как буду любить тебя, Сантош, если ты решишься сделать меня своей женой.