Читаем В спальне с Elle (СИ) полностью

ЭРЕДИН: Вот тем более, что Хлада больше нет — нам есть что отметить. Весь год теперь отмечать будем. Нет, даже не год — ближайшие лет десять! А то и пятьдесят. А следующие пятьдесят — воскрешение Лары Доррен! А потом еще сто — будем прославлять ее потомков, которые избавили нас от такой напасти. Куча дел, короче. Лар, Цирь, перенесите нас в какое-нить подходящее для праздника место.

ЛАРА: (делая шаг навстречу Эредину и Карантиру) Не беспокойтесь, я доставлю вас, куда пожелаете. (оборачиваясь к Кревану) Тебе ведь так легче? Знать, что ты ни в чем не виноват?

АВАЛЛАК’Х: Намного.

ЛАРА: Ну и хорошо. Будешь… (косится на ведьмачку) будете уходить, не забудьте сумку — полезная вещь.

Лара берет Эредина и Карантира за руку, еще мгновение — и все трое исчезают. Цири и Аваллак’х остаются одни. Ни тот, ни другая не смотрят друг на друга, а вместо этого долго наблюдают прибой. Цири все это время прижимает к груди кролика.

ЦИРИ: И ничего у меня не глаза Лары, между прочим.

АВАЛЛАК’Х: Я и сам это теперь заметил.

ЦИРИ: (вздыхая) К отцу бы надо. Наверно.

АВАЛЛАК’Х: Надо.

ЦИРИ: А тебе куда надо?

АВАЛЛАК’Х: Никуда. Кажется, первый раз никуда.

ЦИРИ: Что, здесь хочешь остаться?

АВАЛЛАК’Х: Нет.

ЦИРИ: Так куда тебя перенести?

АВАЛЛАК’Х: Не знаю.

ЦИРИ: А кто должен знать? Я?

АВАЛЛАК’Х: Хорошо бы.

ЦИРИ: Так, я все поняла. Авик, ты это… в Туссенте бывал раньше?

АВАЛЛАК’Х: (косясь на ведьмачку и едва сдерживая улыбку) Еще спрашиваешь.

ЦИРИ: Нравится тебе там?

АВАЛЛАК’Х: Смотря где именно… и с кем.

ЦИРИ: (краснея) Ну, со мной, например.

АВАЛЛАК’Х: (повернувшись к ведьмачке лицом и уже не сдерживая улыбки) К тебе… я привык.

КОНЕЦ

========== Кредо Ведуна Аваллак’ха ==========

Комментарий к Кредо Ведуна Аваллак’ха

Абер'oня — имя намеренно искажено.

Абер'oня* отравился

Радька стукнулся об мост,

Да, вот так вот стали звезды,

Чтобы Авик не скучал.

Тока мантия мелькает,

Лис сайгачит по мирам.

Че ему от Цирьки надо,

Он еще не понял сам.

Ну и ладно, что не понял.

Это ведь вообще не суть

Он потом определится —

Цирьку, главное, поймать!

А когда поймает Цирьку,

Скажет, что случайно он…

Так, на узенькой тропинке

Их сошлися два пути…

Ну, а раз такое дело,

Можно прыгать и вдвоем

По мирам бегом от Радьки…

А хотя, при чем тут он?

Дело ведь не в общей цели,

А в процессе дело ведь.

Им по кайфу так носиться,

Остальное — боль и тлен…

========== Передниззначение ==========

Комментарий к Передниззначение

ПВП, стеб

Стоя перед массивными дверями, ведущими в лабораторию Аваллак’ха, Цири еще раз взвесила все «за» и «против». Доводов «против» оказалось больше, намного больше. По хорошему ей вообще не стоило здесь показываться, и какой черт дернул ее прийти, Цири понять не могла.

Его Величество Ауберон Бессильный все-таки сдался и, стиснув зубы, признал свое поражение: не бывать Ему отцом ее ребенка — не поможет тут ни магия, ни медицина, ни удача, ни даже большая, но чистая любовь. Ауберон уже сделал все, что мог — он стал отцом Лары Доррен, и хватит с него. Для Цири, правда, его провал означал только одно: теперь ее ждала лаборатория Аваллак’ха, страшное и таинственное место, где ей предстоит… что? Унижения? Пытки? Увечья? А может, даже смерть?

Она пыталась бежать, но ее закрыли, словно в клетке, оставив ей некое унизительное подобие свободы. Ее прекрасно кормили и одевали. Ее открыто презирали, ненавидели, игнорировали… завидовали ей? Едва ли. Ген Старшей Крови — не дар. Это уродство, именно уродство, потому что он уродует, калечит жизнь. Жизнь, которая, несмотря на все старания Цири, никогда не войдет в спокойное, нормальное русло.

Обычно Цири не позволяла себе опускать руки и раскисать, но сегодня что-то изменилось: прогнулось, с хрустом надломилось, рухнуло. Может быть, не окончательно. Может, завтра, а может, даже к обеду Цири воспрянет духом, но сейчас на нее накатила мрачная и какая-то обреченная решительность. Уж если идти на дно, то не одной. Утащить за собой в страдание кого-то еще. Изобразить покорность судьбе и склонить перед ней голову. Только для того, чтобы в последний момент выхватить меч (Предназначения?) и проткнуть им и себя, и… кого?

Двери в лабораторию были плотно прикрыты, кажется даже, запечатаны. Если они не поддадутся, Цири передумает и побежит отсюда сломя голову. Но стоило ей лишь слегка коснуться пальцем холодного металла, как дверь отворилась сама собой, без скрипа, без единого звука, словно бы она была соткана из воздуха. В нос ударил резкий запах спирта, а также эфирных масел, каких-то неизвестных терпких трав. Но запаха крови нет, что удивительно. Хотя чему тут удивляться: кто бы сомневался, что владелец лаборатории — педант и чистюля и… мясник, который просто отлично заметает следы своих беззаконий.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Биографии и Мемуары / Кино / Театр / Прочее / Документальное
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство