В СССР я повидал все

Но однажды Палыч, увидев в ведомости размер моей зарплаты и сравнив ее со своей, сильно расстроился – моя зарплата, включавшая доплату за руководство ансамблем, значительно превышала деньги, получаемые Палычем. Такой явной несправедливости он, конечно, не мог допустить.

И Палыч с неистовой жестокостью начал истязать меня. Каждый день он обрушивал на меня свой лютый гнев, всячески унижая и оскорбляя меня в присутствии всех сотрудников отдела. Но школа, пройденная мной в колонии строгого режима, позволяла мне с легкостью все это переносить – я был абсолютно спокоен к этой агрессии Палыча.

Но однажды этот демон дал мне чрезвычайно сложное задание, над которым я в бессилии задумался на очень долгое время. Я прилагал все свои усилия, чтобы, наконец, решить стоявшую передо мной проблему – но ничего не получалось. И тут мое обычное спокойствие изменило мне.

Когда Палыч в очередной раз в присутствии большого числа работников отдела набросился на меня с упреками и оскорблениями, я встал и, посмотрев ему в глаза, обрушил на него яростный поток всех отборных ругательств и оскорблений, которым я научился за 6 лет своего пребывания на зоне.

Палыч, до глубины души потрясенный моими яркими откровениями, позорно молчал. Тишина царила и во всем отделе. Закончив, я, гордый своей победой над тираном, с высоко поднятой головой вышел из помещения.

Я долго не возвращался, бесцельно бродя по территории завода и думая, что же теперь меня ожидает. Когда я пришел в отдел и сел за свое рабочее место, Палыч, обернувшись ко мне, неуверенным голосом произнес:

– Игорь, мы с тобой не сработаемся. Ищи себе другую работу.

Но потом, почувствовав в себе силы, он поспешил добавить:

– Освободилось место инженера Госгортехнадзора. Неплохая работа. Можешь туда перейти.

Меня охватила радость – теперь я мог уйти из конструкторского бюро не по своему желанию, а под давлением начальника. Это означало, что трудности работы конструктором не сломили меня. Я одолел их и теперь мог с чистой совестью покинуть эту каторжную работу.

В апреле 1989 года я перешел на должность инженера Госгортехнадзора. При этом мой оклад не изменился, но работа, которую мне предстояло теперь выполнять, удивила меня своим объемом – теперь я вообще ничего не делал. В течение трех лет, работая конструктором, я находился в страшном напряжении из-за невероятной сложности и ответственности этой работы. Теперь же, оказавшись на новом месте, я получил возможность расслабиться и отдохнуть. И я с радостью погрузился в это приятное ничегонеделание.

Но это счастье продолжалось всего два месяца – и потом удача резко изменила мне. На завод пришел устраиваться родственник начальника отдела кадров. Ему ужасно хотелось найти такую работу, чтобы на ней ничего не делать. Ознакомившись со всеми возможными местами работы на заводе, этот родственник остановился на моей должности. Вскоре был подписан приказ о моем сокращении с завода. Меня оперативно ознакомили с ним и дали какое-то время на поиски новой работы за пределами завода.

XIV

В июне 1989 года я устроился на завод Химмаш, где мне предстояло потом в течение многих лет проработать до самой своей пенсии. Туда я был принят в порядке перевода с Чугунки. Это означало, что те 5 лет, которые я там работал, вошли в мой стаж работы на Химмаше. В 1983 году я уже отработал несколько дней слесарем в одном из цехов этого завода. Теперь же я оказался в отделе главного конструктора на должности инженера по аттестации оборудования. Заметный рост!

Незадолго до того, как я пришел на Химмаш, там произошли бурные события. В то время в стране было модным, когда работники заводов сами выбирали себе директоров. Эта мода не обошла и Химмаш. Сначала там выбрали директором одного инженера, обладавшего яркой внешностью – он был очень похож на актера Михаила Боярского. Но он повел себя неуважительно по отношению к рабочему классу – стал ходить по цехам и принюхиваться к рабочим на предмет обнаружения у них запаха спиртного. Эти до предела простые люди не могли стерпеть такой наглости по отношению к себе – они зажали директора в каком-то темном углу и изрядно поколотили. Впоследствии с его лица долго не сходили синяки.

После этого рабочие потребовали переизбрания директора, и оно вскоре состоялось. Директором на этот раз был избран инженер, который пообещал рабочим не принюхиваться к ним. Но этот человек, к сожалению, не обладал ни знаниями, ни способностями руководить таким крупным предприятием. Когда я перешел туда работать, завод находился в упадке – оклады инженеров были значительно ниже, чем на Чугунке, план не выполнялся, премии не начислялись. Единственным положительным моментом явилось то, что воздух на Химмаше был значительно чище, чем на Чугунке. Это в последствии благотворно отразилось на моем здоровье.