В СССР я повидал все

К сожалению, я сам предоставил дедам великолепную возможность отомстить мне сполна. Мы работали на военном складе. Там в беспорядке валялись различные интересные штучки. Я не удержался и взял себе в качестве сувенира разрывной болт – я собирался сохранить его до дембеля и потом увезти на гражданку. Эта вещичка была секретной. С помощью разрывных болтов головная часть ракеты крепилась к корпусу второй ступени. Для отделения головной части от ступени на эти болты подавался электрический сигнал, и они взрывались.

Разрывной болт я положил в карман шинели. По возвращению в казарму, я, как всегда, оставил эту шинель на специальной вешалке. Деды внимательно следили за мной. Они сразу подошли ко мне и у меня на глазах достали тот болт из кармана. Таким образом, я был схвачен с поличным на виду у многих свидетелей.

Деды написали рапорт на имя командира полка, сообщая о совершенном мной преступлении и требуя отдать меня под суд. Конечно, я заслуживал этого суда. Но произошло нечто неожиданное – в очередной раз меня не стали отдавать под суд. Вместо этого меня перевели в другую воинскую часть – на двенадцатую площадку. Но это наказание оказалось для меня не менее суровым, чем тюрьма – я попал в группу заправки.

Ракета заправлялась жидким горючим (гептилом) и жидким окислителем (азотной кислотой). Обе эти жидкости были смертельно ядовиты. Самым страшным ядом из них являлся гептил. Он был в десятки тысяч раз более ядовитым, чем сенильная кислота. Я попал в подразделение, работавшее с гептилом.

Все военнослужащие нашей армии считали заправщиков смертниками. Было очевидно, что заправщики гарантированно подорвут свое здоровье и вернутся на гражданку неполноценными людьми. Но это – лишь в лучшем случае. Вполне возможной была и гибель заправщика. И вот я сам оказался заправщиком в дополнение к тому, что только недавно стал инвалидом. Радоваться было нечему.

Гептил хранился глубоко под землей в огромных емкостях. Мне запомнилось мое первое посещение этого хранилища. Мы спустились под землю и зашли в служебное помещение заправщиков. Одна его стена имела панорамное окно, через которое были видны емкости с гептилом. Безусловно, небольшие утечки гептила в том хранилище постоянно имели место. Поэтому в помещении чувствовался удушающий запах этого мерзкого яда.

Как раз в это время в часть приехал офицер из штаба ракетной армии, чтобы взять пробу гептила на анализ. Он вошел к нам в помещение и приказал построиться. Окинув всех быстрым взглядом он, конечно, выбрал меня – в армии такое со мной случалось постоянно. Офицер приказал мне надеть химзащиту и войти в помещение, где хранился гептил. Сам он шел за мной, как бы прячась за моей спиной.

Наш офицер не решился сказать ему, что я там нахожусь впервые и поэтому абсолютно не знаком с нормативом по забору гептила из емкости. Как после оказалось, это был очень сложный норматив и ему надо было долго обучаться.

Подойдя к одной из емкостей, офицер дал мне гаечный ключ и приказал крутить какую-то гайку на ее поверхности. Как я узнал позже, эту гайку надо было повернуть только на один оборот. Я же открутил ее полностью. На меня неожиданно хлынула сильная струя гептила.

Конечно, я был в противогазе и резиновой химзащите. Но струя гептила била мне в маску противогаза – и радости мне это, конечно, не доставляло. Гептила мы боялись, как смерти – и вот эта смерть лилась на тонкую резиновую оболочку, защищавшую мое лицо. Офицер убежал, а я с огромным трудом, преодолевая сопротивление струи, прикрутил гайку на место.

Пролито было много гептила. После этого он несколько дней испарялся, а мощная вентиляция откачивала его пары из помещения. Только потом стало возможным заходить туда без противогаза.

В группе служил украинец по фамилии Шняга. Он был с нашего призыва. Шняга не имел никакого отношения к заправщикам – он работал с азотом, который не представлял опасности для здоровья. Поэтому по сравнению с заправщиками Шняга выглядел значительно здоровее и крепче. Как-то при выходе из столовой он с ненавистью крикнул мне:

– Курва! Из-за тебя хорошие пацаны в тюрьме сидят!

Чтобы придать этим словам больше убедительности, Шняга еще ударил меня кулаком по лицу. Недолго думая, я ударил его в ответ. Шняга не упал от моего удара, но довольно далеко отскочил в сторону. Он не решился продолжать драку. Было похоже, что в этой схватке победил я. Но Шняга этого не простил мне – он начал интенсивно заниматься штангой в спортзале части.

В группе заправки не было такой суровой дедовщины, как на одиннадцатой площадке. Все солдаты в казарме по вечерам спокойно смотрели телевизор. Закончился первый год моей службы в армии, и в канун наступающего 1976 года я, вместе с сослуживцами, смотрел по телевизору премьеру фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!». В начале я делал это без особого внимания. Но вот на экране появились пьяные мужики, и их поведение напомнило мне мои московские похождения. Мне это ужасно понравилось, и я с интересом досмотрел фильм до конца.