В СССР я повидал все

Один раз меня с группой молодых солдат назначили в наряд по кухне. В столовой нас построили. Сержант, командовавший там, сделал мне знак, что я свободен. Оставшихся молодых солдат он начал загружать работой.

Почувствовав полную свободу, я пошел в лес и забрел там на стрельбище. В том месте, где обычно стоят мишени, вся земля была усеяна автоматными пулями. Я быстро сообразил, какое найти им применение. Сделав рогатку и набрав увесистый мешочек пуль, я открыл стрельбу этими пулями по крысам, лазившим по кучам мусора на территории части. Этих грызунов на той площадке развелось чересчур много – они даже ночью в казарме бегали по нашим спящим телам.

Распугав всех крыс, я начал стрелять по пустым бутылкам из-под спиртного. К сожалению (а может и к счастью) их там оказалось не очень много.

Рядом с нашей казармой стояло какое-то сооружение, похожее на заброшенный сарай. В нем было много застекленных окон. Открыв стрельбу по сооружению, я выбил там все стекла.

Придя вечером в казарму на отдых, я услышал, как старшина жаловался командиру группы:

– Какая-то сволочь побила все окна в учебном корпусе.

Конечно на меня подозрение не пало. У меня было стопроцентное алиби – я находился в наряде по кухне.

Несколько раз на той площадке я ходил в караул. Это оказалось для меня еще более тяжелым испытанием, чем в школе сержантов. Возможно моя вторая армейская зима была посуровей, чем первая. К тому же мне часто пришлось стоять на вышке, которая при сильном морозе еще и продувалась со всех сторон ветром. Конечно, наблюдать за охраняемым объектом в таких условиях не имело смысла – главным было дожить до прихода смены. Находясь на вышке, я постоянно крутился, подставляя разные места своего тела тому направлению, откуда исходил наибольший холод.

Ракеты на той площадке были шахтного варианта, то есть, они уже стояли на пусковых столах, размещенных глубоко под землей. Заступая на боевое дежурство, мы довольно долгое время проводили под землей рядом с этими ракетами. Туда разрешалось брать с собой учебную литературу. Естественно, я брал немецкие книги и словарь. Там я прочитал все свои технические книги на немецком и одну художественную. В результате такой интенсивной тренировки я достиг очень высокого уровня владения немецким – я мог читать практически без словаря любую немецкую литературу.

Находиться в шахте было весьма непросто – тесные помещения, спертый воздух, пары горючего и окислителя ракеты, радиация от ее головной части. Особенно трудно было ночью, когда мы спали. В течение ночи я просыпался несколько раз от того, что мне трудно дышать. В помещении было абсолютно темно и в первый момент, когда просыпаешься, невозможно понять, куда ты попал. Сразу возникает острое чувство тревоги за свою жизнь. Хочется куда-то бежать, чтобы вырваться из этой тесной западни.

Раз в полгода каждый заправщик проходил медицинское обследование. Когда подошла моя очередь, меня сначала положили в санчасть нашей площадки. В палату, где я лежал поступил солдат, которого кто-то избил. На его лице не было живого места – так старательно его отделали. Я изумился, когда узнал, что этого несчастного избил тот самый Коля, с которым я дрался в школе сержантов. Коля заходил в нашу палату и мирно беседовал со своей жертвой. Теперь он был уже старшим сержантом. Никакой ответственности за те побои Коля не понес. Таким образом, потренировавшись на мне в школе сержантов, Коля со временем стал заправским мастером по мордобитию.

Вскоре меня отправили в госпиталь. Там я просто отдыхал, проходя необходимое обследование. В нашем отделении работали молодые и весьма привлекательные медсестры. Самой красивой из них была девушка по имени Вера. Она пользовалась огромной популярностью у пациентов госпиталя.

В моей палате лежал солдат, который сильно пострадал в автоаварии. Он рассказывал, как его занесли в приемное отделение и положили на пол. Вера присела рядом с ним, чтобы оказать первую помощь. С нездоровым волнением солдат говорил, что он видел перед собой ее трусики с маленьким пятнышком менструальной крови. Мне это было противно слушать, и я думал: «Какой-то ненормальный, помешавшийся на сексе».

Каждый раз, когда Вера заступала в ночное дежурство, этот солдат поздней ночью уходил к ней и подолгу не возвращался. Но однажды ночью между ним и Верой вспыхнула ссора. Было слышно, как Вера грубо кричала на солдата и чем-то била его. Отверженный вернулся в палату очень расстроенным.

Мне тоже не спалось, а заняться было нечем. Я решил попытаться покорить эту неприступную Веру, конечно, абсолютно не надеясь на какой-либо успех. Я зашел в дежурное помещение медсестер. Вера лежала на кушетке, но, по всей видимости, еще не спала. Я молча присел рядом с ней. Надо было о чем-то говорить. Но я не имел ни малейшего представления, о чем. Я положил руку на плечо Веры. Никакой реакции с ее стороны не последовало. Что делать дальше? Я провел ладонью по волосам девушки. Вера поднялась и села на кушетке. Она напряженно молчала. Я не знал, что же делать дальше.