В СССР я повидал все

По окончанию обучения мы прибыли на вокзал Орла, чтобы на поезде уехать в Воронеж. Сбросившись, мы купили несколько бутылок водки – в вагоне поезда нам хотелось устроить себе праздник. Но праздник не состоялся. Оказалось, что за нами все время следил один майор из той части, где мы обучались. Он подошел к нашей группе, в наглую взял сетку с водкой и там же на глазах у множества ожидавших поезда пассажиров разбил все бутылки. Посторонние люди возмущенно кричали на майора. Но мы, пострадавшие, позорно молчали – а надо было бы как-то жестко отреагировать на выходку этого нахала.

После возвращения в Борисоглебск я один раз в гражданской одежде шел по городу. Проходя мимо дома тети Тони, я услышал, что из его двора доносится отчаянный крик женщины. Заглянув, я увидел там жильца дома, который, сбив свою жену с ног, пытался ее ударить. Во мне проснулись благородные чувства защитника всех слабых и обиженных. Я подбежал к мужчине и натренированными в Орле движениями заломил ему руки за спину. Пострадавшая женщина, поднявшись с земли, подошла к изгороди и выдернула оттуда здоровенный кол. В следующее мгновение она подбежала к нам и, размахнувшись, нанесла колом удар. Очевидно, этот удар предназначался ее мужу, но так как я стоял вплотную к нему, то кол угодил мне в голову и, скользнув по ней, обрушился на мое плечо.

Женщина обладала довольно серьезной физической силой, поэтому от удара колом у меня все поплыло перед глазами. Я выпустил из рук мужчину и, как во сне, беспомощно наблюдал за тем, что происходило вокруг. Следующий удар женщины пришелся точно по голове ее мужа – он, как подкошенный, рухнул на землю.

Я почувствовал необходимость поскорее уйти подальше от этого опасного места. У ворот дома я все-таки оглянулся – женщина мощными и точными ударами кола добивала несчастного супруга. Возможно, она его и не убила, но тяжелые телесные повреждения точно нанесла. Таким образом, женщина совершила уголовное преступление. Но беда состояла в том, что я способствовал ей в этом, и меня вполне могли судить вместе с ней. К тому же я сам получил от женщины тяжелый удар колом. Вот какими неприятными последствиями обернулся для меня мой благородный поступок – бывает и такое в жизни.

Вскоре командир нашей роты опять направил меня в ту же часть в Орле – на этот раз в школу прапорщиков. Это было положительным моментом, так как некоторые сержанты ждали этого события очень долго – порой годами. Я же ждал всего несколько месяцев.

Всех нас курсантов, прибывших в ту школу, распределили по трем взводам. Командирами взводов назначили молодых офицеров, которые потом каждый день занимались с нами. Стать прапорщиком означало получать еще 25 рублей надбавки к ежемесячному денежному содержанию. Поэтому все курсанты школы лезли из кожи вон, чтобы понравиться командиру своего взвода.

Нашему взводу круто не повезло – нам достался командир, который был на редкость хамоватым парнем. Видя, что все стараются ему угодить, он стал откровенно издеваться над нами. В казарме этот офицер приказывал нам бесчисленное количество раз отжиматься от пола и приседать. На полевых занятиях он загонял взвод в болото и заставлял нырять в него.

Один раз он приказал взводу зайти в блиндаж, оставшийся на полях Орловщины после войны. Завалив вход в него бревнами и полив бензином, офицер их поджог. Мы дружно запели: «Врагу не сдается наш гордый Варяг!» Но шутки были плохи – у некоторых курсантов обгорели волосы и обмундирование.

Курсанты двух других взводов не подвергались подобным истязаниям. Видя, что командир взвода неправ, я начал отказываться от выполнения его издевательских приказов. Он подал на меня рапорт по команде. Меня вызвали к начальнику школы. Когда я прибыл к нему, он с пренебрежением спросил:

– Ну ты что, Советской властью не доволен?

Я вызывающе ответил:

– Издевательские приказы выполнять не буду.

С угрозой в голосе он крикнул:

– Я тебя посажу!

Как на допросе в гестапо, я с достоинством произнес:

– Ну, сажай!

Начальник неуверенно пробормотал:

– Ну, иди.

Я ушел и после этого перестал выполнять практически все приказы командира взвода – я понял, что все равно звание прапорщика мне не присвоят. К тому же на гауптвахту меня не посадили – и это еще больше убедило меня в том, что заветного звания мне не видать.

Один раз нас построили по тревоге и объявили, что в одной из колоний Орловской области происходят массовые беспорядки, есть убитые и раненные. Нам приказали получить каски и резиновые дубинки. Получив их и погрузившись в кузова военных автомобилей, мы поехали на подавление массовых беспорядков. Командира взвода с нами почему-то не оказалось.