В стороне от морских дорог

Вдруг идущий впереди гидролог Толя Волков останавливается и прислушивается: да, действительно, неторопливый перебор гитары. Еще несколько шагов, и мы поравнялись с домом, около которого на скамейке сидят две девушки, одна из них с гитарой. Мы спросили, как ближе пройти к порту. Нам приветливо пояснили — и незаметно завязался непринужденный разговор. Выяснилось, что они сестры, уроженки архипелага Самоа. Работают на складах копры.

— Вы здесь давно живете?

— Очень. Нас привезли, когда мы были совсем маленькими. А сейчас «цветным» въезд на Новую Гвинею не разрешен, — сказала одна из сестер.

— А язык свой помните?

— Нет, уже забывается. Вот только песни помним.

Мы попросили спеть. Они в два голоса исполнили грустную самоанскую песню, главное содержание которой — тоска по родине.

Порт освещен слабо и в этот час безлюден, но у «Витязя светло и шумно. Судовые прожекторы ярко освещают палубы и прилегающую часть пирса, где собрались меланезийцы и папуасы. «Белых» мало, и они держатся особняком. Смех, шутки, песни, разговоры продолжались до позднего вечера.

Утром следующего дня мы пошли на рынок.

Между урезом воды и лентой шоссе втиснулась узенькая каменистая тропинка, по которой впереди нас, прихрамывая и слегка сутулясь, идет высокий немолодой папуас.

Услышав голоса и увидев целую толпу «белых», он сошел с тропинки, уступая дорогу.

— Good morning[25].

Папуас, а это был, несомненно, настоящий папуас с густой шапкой мелко вьющихся волос и характерным орлиным носом, растерялся, при этом его суровое лицо приняло мягкое и какое-то доброе детское выражение.

— Вы спрашиваете где национальный рынок? О да! Вы идете правильно, — неожиданно на хорошем английском языке заговорил папуас.

Редко можно встретить папуаса или меланезийца, хорошо владеющего английским языком. Колонизаторы не заинтересованы в том, чтобы «туземцы» получили доступ к современным знаниям.

Правда, в общеобразовательных школах, открытых австралийской администрацией для папуасских и меланезийских детей, преподавание ведется на английском языке, но подавляющее большинство обучается в трехгодичных миссионерских школах. Преподавание в них ведется на местных диалектах и ограничивается священным писанием и молитвами.

Логическим следствием такой постановки образования явилось то, что в 1948 году официальным языком в Папуа был объявлен уродливый жаргон «пиджин-инглиш» — явление сугубо колониальное, возникшее в результате общения местных жителей с английскими торговцами и скупщиками. Сколько-нибудь сложные понятия с помощью «пиджин-инглиш» выразить невозможно.

Основной мотив, который выдвигала австралийская администрация при объявлении жаргона языком официальным — это языковая раздробленность. Действительно, на Новой Гвинее насчитывается сейчас около 400 различных диалектов и наречий.

«Почти в каждой деревне свое наречие», — отмечал Миклухо-Маклай. И если его экскурсии длились более одного дня, ему требовались два или даже три переводчика. Это «вавилонское столпотворение» поражало и других исследователей. В новогвинейском фольклоре есть такая легенда: «Очень давно юноша и девушка, полюбив друг друга, решили идти по тропе жизни рука об руку, но их союз противоречил воле родителей и племени. Влюбленные решили бежать. Их побег был вскоре обнаружен, и все племя вместе с родителями стало преследовать их. Беглецов настигли, но те влезли на огромное дерево, которое, пожалев влюбленных, стало расти прямо на глазах. Тогда решили спилить дерево. Подпиленное дерево упало с таким ужасным грохотом, что память испуганных преследователей пострадала, и они, после того как разошлись по своим деревням, начали говорить на разных языках».

Следует отметить, что в последнее время произошло частичное объединение диалектов и возникли так называемые большие языки, охватывающие значительные территории. Это, например, язык меланезийского племени моту, на котором стали говорить жители в большом районе, примыкающем к Порт-Морсби, или язык добу на островах Луизиады.

Папуасские языки не имеют письменности, и даже единственный журнал для папуасов и меланезийцев, издающийся в Порт-Морсби в очень небольшом тираже «Papuan villager», печатается на английском языке. Трудно говорить, по какому пути объединения языка пойдет Новая Гвинея, одно ясно — за основу общенационального языка народы Новой Гвинеи не взяли бы чуждый им «пиджин-инглиш».

Но пока Новая Гвинея — фактически колония, и ее делегат Айсолини Салин, выступивший на Первой конференции народов Тихого океана, с горечью констатировал: «Мы не имеем общего языка…»

Но вернемся к нашему попутчику. Да, он действительно папуас из племени элема, живущего на побережье залива Папуа. Зовут его Данги. Ему много пришлось жить среди европейцев, и он научился хорошо говорить по-английски.