В стороне от морских дорог

В лесу было сыро и прохладно, запах прелых листьев смешивался с терпким ароматом белых цветов какого-то кустарника. Обилие огромных папоротников переносило в древнюю эру существования Земли. Гнетущая тишина изредка нарушается воркованием венценосного голубя или далеко не «райским» криком райских птиц. Животных в лесах Новой Гвинеи сравнительно немного, а крупных совсем нет, не считая дикой свиньи. Иногда мы наблюдали быстрых кенгуру валлаби, скорее похожих на зайцев, древесных кенгуру, которые, кстати, плохо лазают по деревьям, древесных кускусов…

На пятый день плавания мы решили свернуть в один из притоков. Приток постепенно сузился, а упавшие стволы преграждали русло. Лодки пришлось оставить, и мы стали пробираться по берегу пешком.

По воздушным мостикам, сплетенным из лиан, которые едва нас выдерживали, преодолевали многочисленные бурные притоки. Однажды мы увидели большую хижину, сложенную из стволов какого-то дерева, с крышей из пальмовых листьев. Подошли ближе — никаких признаков жизни. Осторожно заглянули внутрь — пусто. Однако зола в очаге из грубых камней еще теплая — вероятно, обитатели покинули дом недавно. На полу дома мы нашли ожерелье из увядших орхидей да обломок каменного топора из отполированного камня. Сомнений не было — перед нами жилище людей каменного века…

Далее нам пришлось преодолеть отроги гор, иссеченные глубокими долинами. Мы нашли едва заметную тропинку и теперь взбирались вверх прохладным «туннелем» в вечнозеленых дебрях. Мы перевалили отрог и спустились в небольшую долину. Здесь, в маленьких домиках, покрытых травой, жили пигмеи. Посредине деревни, как и в обычных папуасских деревнях, стоял большой «мужской» дом. В нем решаются общие дела, вопросы войны и охоты; здесь происходит обряд посвящения юношей в мужчины. Вся одежда мужчин — плетеная веревочка вокруг талии, ожерелье из коры и раковин улиток на шее, повязки и браслеты из ротанга[28]. У некоторых в носу — куски кабаньих клыков. Женщины — в юбочках из листьев пандануса.

Пигмеи нас встретили дружелюбно и снабдили бататом и корнями таро. Мы разбили свой лагерь вблизи их деревни и, отдохнув несколько дней, спустились с гор и вышли в речную долину…

Да, мне очень жаль, что я должен скоро уехать в Австралию с этого полного неожиданностей острова, с его непроходимыми лесами, с огромными пространствами болот, — закончил свой рассказ Питер Ман.

ЗАТЕРЯННЫЙ В ОКЕАНЕ

6 мая «Витязь» покинул Порт-Морсби и направился к группе островов Хермит. Этот архипелаг, открытый в 1768 году французским мореплавателем Бугенвилем, находится приблизительно в 90 милях к северо-западу от островов Адмиралтейства.

Путь к этим затерянным в необозримых водных просторах островам занял несколько дней. Но вот увенчанные белой пеной океанские волны остались позади, и «Витязь» режет спокойные воды лагуны. Здесь лишь легкий ветерок, вызывающий едва заметные полосы ряби.

«Витязь» бросил якорь у острова Марун, на берегу которого среди кокосовых пальм и банановых деревьев стояло шесть или семь похожих на шалаши хижин. А выше на склоне, заросшем кустарниками, в тени кокосовых пальм виднелся большой белый с красной черепичной крышей дом плантатора.

От берега отошла шлюпка, и вскоре можно было рассмотреть двух гребцов-островитян, третий, по-видимому, европеец с непокрытой рыжей головой, сидел на корме.

Вскоре мы познакомились. Это был молодой немец, управляющий кокосовыми плантациями. На острове он живет пять лет. Жалуется на скуку: ведь только два раза в год сюда приходит пароход из Австралии, который привозит продукты, забирает сушеную копру.

Кто-то из нас вспомнил роман Джека Лондона «Приключение». Прошло уже более полсотни лет, а положение меланезийцев не улучшилось. По-прежнему, как пауки, сидят на островах одинокие плантаторы (иногда с семьями) и беззастенчиво присваивают плоды труда аборигенов.

В тот же вечер мы отправились на плоские коралловые островки, окаймлявшие лагуну. Стук моторов нарушил тишину атолла, а по зеркалу воды побежал след от двух катеров. Вода настолько прозрачна, что кажется, можно рукой дотронуться до изящных веточек кораллов, а до них добрых полтора метра.

Но вот скрипнуло днище о кораллы — дальше прохода нет, нужно высаживаться.

По пояс в теплой воде бредем к берегу, ступая то по плотному снежно-белому коралловому песку, то по колючим полипам. Но вот и узкая полоса песчаного пляжа, а за ним стена тропической растительности. Проникнуть сквозь нее почти невозможно: густой кустарник, увитый лианами, масса невысоких незнакомых растений, некоторые из них покрыты колючками. Тут и там высятся кокосовые пальмы, почти на всех виднеются плоды. Масса орехов на берегу вдали от пальм, некоторые из них проросли. Возможно, часть из них занесена с других островов — орехи кокосовых пальм переносятся морскими течениями и прекрасно сохраняют свою жизнеспособность до полугода. Кроме пальм, кое-где виднелись огромные развесистые фикусы, с толстыми стволами, мохнатая казуарина[29], панданусы.