В стране чайных чашек

– Правда, – кивнула Мина. Окрашенные лучами солнца в шафраново-желтый цвет колонны так и просились на холст. У нее даже закололо кончики пальцев – до того ей вдруг захотелось взять в руки кисть и рисовать, рисовать… Вот бы переночевать здесь, подумала она. Она бы почистила зубы под Ападанской лестницей, прижалась бы к барельефам спиной… Она могла бы даже жить здесь, писать красками и пить сладкий чай под сенью древних колонн. А еще хорошо бы с ней был Рамин. Он бы любовался творениями древних зодчих, а ночью карабкался бы вместе с ней на вершину Ападанской лестницы. «Запрещаится царапать камни с целью нанесения на них надписей. Виновныи могут быть привличены к отвесвенности». Нет, никто никого не привлечет… Древние камни не раскрошатся под их ногами, никаких надписей не появится на колоннах и изваяниях. Когда-то давно – две с половиной тысячи лет назад, как сказал Ага-хан, – древние персы занимались здесь любовью и пировали. В дворцовых залах гремела музыка, чаши наполнялись пенным вином, бесчисленные гости из далеких стран смеялись и веселились на открытых террасах, прекрасные женщины в украшенных драгоценностями нарядах поднимались по ступенькам. Все это было, было, и еще двое влюбленных не нанесли бы никакого ущерба камням, простоявшим под открытым небом двадцать пять веков.

Ближе к вечеру они сделали перерыв и перекусили купленными в отеле котлетами в лаваше, маринованными огурчиками, нарезанными помидорами и чаем из термоса Дарии. После еды экскурсия продолжилась, но солнце начало клониться к закату, и Персеполь окутался сказочной золотой дымкой. Среди колонн засвистел ветер, стало холодно.

Дария с тревогой посмотрела на Ага-хана.

– Отец, ты сегодня весь день на ногах и, наверное, очень устал. Идем в такси, я налью тебе еще стаканчик горячего чая. А вы… – она повернулась к дочери и ее подруге, – …вы можете еще немного здесь погулять, только не задерживайтесь слишком долго.

– Хорошо, – кивнула Мина. – Мы быстро.

Дария увела Ага-хана, и Мина повернулась к Бите.

– Я очень рада, что ты приехала!

Подруга улыбнулась.

– Не могла упустить такую замечательную возможность побыть с тобой. Ведь когда ты вернешься в Тегеран, то снова начнешь ходить по гостям или принимать родственников у себя, а потом – фью! – улетишь обратно в Америку, и кто знает, когда мы снова увидимся?

Мина только покачала головой. Даже думать о скором расставании ей не хотелось.

Бита внезапно остановилась.

– Самый лучший способ познакомиться с Персеполем, почувствовать его – это походить между колонн, чтобы ветер развевал волосы! – И совершенно обыденным жестом она сняла с головы хиджаб. Точно так же, припомнила Мина, Бита сбросила с головы полотенце накануне вечеринки.

– Ты с ума сошла! – воскликнула она, испуганно озираясь. – Немедленно надень! – Мина показала на группу Стражей, которые все еще стояли в отдалении, но было уже поздно. Послышались торопливые шаги, и совсем рядом Мина увидела Стража. Парализованная страхом, она замерла, и только ветер развевал позлащенные вечерним солнцем волосы Биты.

– Ханум… – начал Страж.

Мина посмотрела на его худые руки и ноги, на его густые брови. Страж был очень похож на Хумана. Он мог бы быть ее братом.

– Что? – отозвалась Бита с самым невинным видом. – Вы что-то сказали?

Внутри у Мины все похолодело, руки онемели и не слушались. С того самого дня, когда на уроке у госпожи Амири Бита опознала бутылку виски, ничего не изменилось. Бита не изменилась.

Страж смотрел в основном на Мину. На Биту он только поглядывал, но сразу отводил взгляд – женщина без платка была для него все равно что женщина без одежды, и рассматривать ее в упор он не решался.

– У тебя ко мне какое-то дело? – спросила Бита резким, сердитым голосом.

Страж покраснел. Бита унизила его, человека, облеченного властью, обратившись к нему на фарси на «ты» вместо формального «вы». Мина в это время смотрела на ремень Стража, на котором висел пистолет. Рядом была прицеплена портативная рация, с помощью которой он мог вызвать других Стражей. И тогда…

– Вы арестованы, – пробормотал Страж, глядя в землю. Внезапно он вскинул взгляд и посмотрел на Биту в упор. – Иди за мной, шлюха!

Услышав последнее слово, Мина почувствовала, как ею овладевает гнев. Он поднимался откуда-то снизу, от ее обутых в кроссовки ног, и наконец ударил в голову, как хорошее вино. Этот приказной тон, это сознание своей правоты, эта манера разговаривать с женщиной как с недочеловеком заставили ее утратить инстинкт самосохранения.

– Как вам не стыдно угрожать женщине! – выкрикнула она, удивляясь самой себе. – Ну и что, что она сняла платок? Здесь все равно никого не было, пока вы не подошли! Уходите и оставьте нас в покое!

Бита пораженно уставилась на нее, но Мина уже не владела собой.

– Прочь! Пошел вон! – взвизгнула она.

Страж тоже был потрясен, но это продолжалось недолго. Его лицо окаменело, и он перестал быть похожим на Хумана. Мина оскорбила его, представителя власти, и он твердо решил довести дело до конца.