В стране чайных чашек

Стояло позднее утро, и лучи солнца окрасили все вокруг в оранжево-желтые тона. Они нагрели и платок на голове Мины, отчего ее волосы слиплись, а капли пота потекли по лицу. Ей хотелось протереть глаза, но она не осмеливалась разжать пальцы: Мина и ее одноклассницы, крепко держа друг друга за руки, ходили по кругу и пели частушку в восьмой раз. Саддам, Саддам, отчего ты дрожишь?..

Когда в классе выбирали, чем заняться на большой перемене, Мина была за то, чтобы сыграть в «классики», но Бита настояла, что они должны петь про Саддама. Быть может, таким образом им удастся хоть немного его заколдовать, чтобы он не мог бросать бомбы так точно, сказала Бита, и Мина не нашла, что возразить. Да и как она могла возражать, если всего несколько недель назад Злобный Усач сбросил бомбу на лавку зеленщика и убил ее бабушку. С тех пор Мине часто снился страшный сон, в котором она медленно шла по окровавленному асфальту, обходя разбросанные повсюду оторванные конечности и разорванные сердца, и пыталась угадать, какие из этих фрагментов принадлежат Меймени. Саддаму, по все видимости, было абсолютно наплевать, что будет с ее бабушкой, если он сбросит бомбу прямо ей на голову.

После большой перемены начался урок «Основ Веры». Когда госпожа Амири вошла в класс, Мина встала вместе с остальными девочками, однако стоило ей бросить взгляд на прыщавый подбородок и сурово сжатые губы учительницы, как ей захотелось оказаться где-нибудь подальше, например дома, где Дария напоила бы ее чаем и угостила свежими лепешками.

Пока Мина мечтала о чае, госпожа Амири написала на доске какой-то лозунг и велела всем аккуратно переписать его в тетрадь. Мина честно старалась сосредоточиться на задании, но вместо лозунга ее рука снова и снова рисовала в тетради наклонный навес над прилавком, где бабушка в последний раз покупала лучшие в мире гранаты. Она так глубоко ушла в свои невеселые мысли, что не заметила, как госпожа Амири подошла сзади и схватила ее за плечо. От неожиданности Мина вздрогнула и зацепила локтем флакончик с чернилами для каллиграфии. Флакон опрокинулся, и чернила хлынули на тетрадь.

– В следующий раз подумай хорошенько, прежде чем рисовать в тетради всякую чушь!

Чернила промочили тетрадь почти насквозь, потекли по парте, и госпожа Амири слегка попятилась, чтобы не испачкаться.

– И вообще, Мина, в последнее время ты буквально спишь на ходу. Пора просыпаться, детка, иначе для тебя это плохо кончится!

Мина попыталась вытереть чернильную лужу носовым платком, но он был слишком маленьким и моментально промок. Первой протянула ей свой платок Бита. Остальные девочки тоже начали передавать Мине свои платки, так что скоро в ящике ее стола лежала целая стопка маленьких кусочков батиста и шелка, которые матери и бабушки ее одноклассниц подрубили на старых швейных машинках и украсили по углам инициалами или вышитыми изображениями вишен, роз, гранатов.

Платок Мины, на котором Меймени вышила два крошечных желтых лимона, стал из белого черным, и она, подняв руку, нерешительно откашлялась.

Госпожа Амири перестала царапать мелом по доске, на которой она старательно выводила суру корана, и обернулась.

– Что тебе?

– Позвольте мне выйти, ханум.

Госпожа Амири кивнула в сторону двери.

– Только поживее!

Мина осторожно встала из-за стола. Она очень старалась не коснуться чужих платков, чтобы не испачкать, – использовать их она не решилась: слишком чистыми и красивыми они были. Сжимая свой платок в кулаке, Мина двинулась к двери класса так быстро, как только осмелилась – совсем недавно госпожа Амири объясняла им, что девочки, которые слишком торопятся, выглядят вульгарно.

Оказавшись в школьном туалете, Мина включила воду и попыталась выстирать платок в раковине. Она терла и терла его едким дешевым мылом, споласкивала и терла снова, а по ее щекам катились слезы, которые, как с ней часто бывало в последнее время, пролились словно сами по себе. Казалось, внутри Мины скопился неиссякаемый запас соленой влаги, и ей оставалось только удивляться, почему она до сих пор не закончилась.

Увы, несмотря на все усилия, платок так и остался грязно-серым. В конце концов Мина как следует его отжала, расправила и, сложив треугольником, засунула в передний карман рупуша, чтобы наружу торчал уголок с вышитыми лимонами. «По-настоящему скромная девушка не должна делать ничего такого, что может привлечь к ней внимание!» – тут же зазвучал у нее в голове голос госпожи Амири, и Мина, поколебавшись, засунула платок в карман как можно глубже.

Когда она вошла в класс, Бита быстро подняла голову и с тревогой посмотрела на нее. В ответ Мина чуть заметно кивнула, чтобы показать, что с ней все в порядке. Пока она шла к своему месту, слова патриотических песен и частушек, которые они скандировали на переменах, мешались у нее в голове с английскими колыбельными, которые Мина учила на занятиях у госпожи Исобель.