В стране чайных чашек

– …Так вот, дети, в этом мире есть добро, и есть зло, и ваш долг – всегда и везде выбирать путь добра, потому что это угодно Аллаху, – вещала госпожа Амири, роясь в своей простой черной сумке. Мгновение спустя из сумки появилась бутылочка с желто-коричневой жидкостью внутри. На этикетке был изображен небольшой человечек в цилиндре, который шагал, весело помахивая зажатой в руке тростью. Мина узнала этикетку практически мгновенно: «Джонни Уокер, Черный ярлык». Когда-то такие бутылки появлялись у них на столе каждый раз, когда приходили гости, но после Революции родители вылили все запасы виски в унитаз, а бутылки закопали в саду под кустами. Впрочем, во время празднования своего дня рождения Мина заметила по крайней мере одну такую бутылку, когда дядя Джафар предложил выпить за свободный Иран.

– Кто скажет, что это такое?

Девочки заерзали на своих стульях. Большинство знали или догадывались, что в бутылке спиртное, но старались не подавать вида.

– Ну?..

В наступившей тишине как гром с ясного неба прозвучал звонкий голос Биты:

– С вашего позволения, ханум, это бутылка виски.

Мина почувствовала, как ее сердце на мгновение замерло в груди. Бита всегда говорила то, что думала, что уже не раз приводило к неприятностям.

– И откуда ты это знаешь? – вкрадчиво спросила госпожа Амири.

Мина с тоской посмотрела в окно. Жаркое солнце заливало ярким светом бетонную площадку, где они гуляли невероятно давно – во время большой перемены. То, что происходило сейчас на ее глазах, было слишком ужасно, и она изо всех сил старалась думать о чем-то постороннем: о мясном рагу с петрушкой, которое мать приготовила на обед, о мухе, которая ползала по оконному стеклу, об английских детских стишках, которые она учила наизусть. «Смотри, как бегут три мышки слепых, // За фермершей следом, которая им, // Хвосты отрубила ножом кривым»[22].

– Откуда ты знаешь? – повторила госпожа Амири.

– Просто знаю, и все! – Осознав свой промах, Бита опустила голову. – Я знаю это… из книг. – Она беспомощно огляделась.

– Из книг? Не лги мне, Бита! Лгущий противен Аллаху. Может быть, дело в том, что такая бутылка есть у вас дома, а?..

– Честное слово, ханум, я просто знаю… помню… – Бита лихорадочно искала выход из опасного положения. Мина и другие девочки надеялись, что ей это удастся, но Бита внезапно выпрямилась.

– Ну а если честно, ханум, я буквально недавно пила из такой бутылки!

И она, сверкнув глазами, уставилась на госпожу Амири.

От такого заявления учительница буквально остолбенела, но всего лишь на несколько мгновений. Потом ее губы искривила неприятная усмешка.

– Ты, наверное, считаешь, что это очень остроумно, да, Бита? И ты надеешься, что подобная дерзость сойдет тебе с рук? Напрасно, дорогая моя, напрасно… Теперь я ясно вижу, что и ты, и твои родные – разносчики греховной инфекции! – Она со стуком поставила бутылку на стол. – Марш к директору! Живо! – прошипела госпожа Амири.

Бита встала, со скрежетом отодвинув стул, и стремительно вышла из класса. Мине даже показалось – она слышит, как рупуш подруги со свистом рассекает неподвижный воздух. Остальные девочки сидели совершенно неподвижно, боясь даже пошевелиться.

На следующий день Мина узнала от одноклассниц, что Стражи ворвались в дом Биты в семь часов утра. Ее отца арестовали, увезли в участок и заставили заплатить штраф. Какой – никто не знал. Кроме того, его имя внесли в списки Врагов Революции. Когда Мина попыталась позвонить подруге домой, трубку никто не взял. В течение еще нескольких дней Бита не появлялась на занятиях, и Мина увидела ее, только когда началась новая учебная неделя. Бита была бледна, с темными кругами под глазами, но когда Мина подошла к ней, чтобы поздороваться и обо всем расспросить, она увидела, что губы подруги подведены блеском. Тщетно она упрашивала Биту стереть блеск, пока ее не увидела госпожа Амири или кто-нибудь из учителей. На все уговоры Бита только упрямо качала головой.

– Я не боюсь госпожу Амири! – твердила она. – Я вообще никого не боюсь, кроме бога, но он… он не фанатик, как она. Он милостивый и милосердный. – Бита согнула мизинец и сцепила его с мизинцем Мины. – Никто не может запретить нам быть счастливыми, правда, Мина? Это наше право, и никто не может нас его лишить. – Она подмигнула. – Нас не задушишь!

Мина подумала о Меймени, задыхающейся под грудой обломков.

– Нет, – сказала она. – Нет!

– Когда-нибудь мы снова будем свободны, вот увидишь! И я думаю, это будет совсем скоро. Быть может, уже следующий твой день рождения мы будем праздновать в саду среди роз. Мы будем петь и танцевать, и никакие Стражи ничего нам не сделают.

Мина печально улыбнулась. Она подумала о том, что ее следующий, одиннадцатый день рождения пройдет без Меймени. При мысли об этом ее глаза защипало от подступивших слез, но если через год Иран снова станет свободным… Мина крепче сжала пальцы Биты и даже попыталась подмигнуть. «Нет, никто не сможет нас задушить, – сказала она себе. – Мы не сдадимся. Мы выживем во что бы то ни стало!»

20. Барби остается в Тегеране