В стране чайных чашек

Когда скандирование закончилось, все запели про «звездно-полосатый флаг», который «теперь навсегда». Потихоньку оглядываясь по сторонам, Мина видела скучающие лица, спокойные лица, гордые и пылкие лица. Последние ноты гимна были певучими и пронзительными. Одна девочка со светлыми косичками пела громче всех и держала верхнее до, когда все остальные уже замолчали и начали рассаживаться по местам. А ведь всего несколько недель назад, вспомнила Мина, директриса тегеранской школы заставляла девочек из ее класса выкрикивать хором: «Смерть Америке!»

– Эй, хочешь жвачку? – Обернувшись, Мина увидела, что девочка за соседним столом, которую миссис Крупник назвала Мишель, протягивает ей крошечный прямоугольный пакетик из розовой бумаги. На ее свитере сверкал серебряным рогом улыбающийся единорог, талия была стянута эластичным поясом цвета радуги. Такие же яркие полосатые чулки, надетые поверх джинсов, закрывали ее ноги ниже колен.

– Это гетры для тепла, – шепнула Мишель, поглаживая толстую шерсть. – Мама купила их в «Мейсис»[25].

– Большое спасибо, – поблагодарила Мина, стараясь как можно лучше выговаривать английские слова. Мысленно она завязала себе узелок на память посмотреть в мамином словаре «гетры» и «Мейсис». Потом она нерешительно оглядела подарок. Можно ли жевать жвачку на уроке? Перед учительницей? Но ведь единорог на свитере Мишель такой яркий, совсем не школьный! А мальчишка, сидевший позади Мишель, и вовсе закинул ноги на спинку ее стула! И миссис Крупник совершенно не возражает!.. Мина снова огляделась, увидела крупные розовые серьги в ушах сидевшей впереди девочки и оранжевый обруч в волосах девочки в соседнем ряду. От этих бьющих в глаза красок у нее даже голова пошла кругом, и ей захотелось их поскорее нарисовать, но в ее наборе карандашей и пастели не нашлось бы таких цветов.

Успокоенная, она развернула жвачку и отправила в рот. Резинка оказалась ароматная и очень сладкая; ничего подобного Мина еще никогда не пробовала. Таким, подумала она, наверное, и должен быть вкус свободы.

Свет в пиццерии был таким ярким, что Мина невольно поднесла ладонь ко лбу и прищурилась, пытаясь разобрать, что написано мелом на небольшой черной доске над стойкой. «Обыкновенная с сыром: 75 центов, – прочла она. – Сицилийская: 85 центов». Она уже знала, что обыкновенная пицца была тонкой, но на вязком тесте, прожевать которое было непросто. Сицилийская была более сочной: Хуман любил посыпать ее орегано, а Кайвон добавлял много красного перца. И все же Мина предпочитала «обыкновенную с сыром». Изредка к ним присоединялась в пиццерии и Дария, но пиццу она никогда не брала, заказывая только чай в пластиковом стакане, где в чуть теплой воде плавал чайный пакетик.

– Будьте добры, одну порцию пиццы с сыром, – негромко попросила Мина. В последнее время она часто ходила в пиццерию одна, чтобы перекусить и сделать домашнее задание. Увы, продавец за стойкой ее не услышал. По четвергам во второй половине дня в пиццерии собирались ученики из окрестных школ, поэтому шум в зале стоял оглушительный. Девчонки хихикали, парни изо всех сил их дразнили, так что продавцу даже пришлось повысить голос.

– Заказывайте!.. – проговорил он и нетерпеливо постучал пальцами по стойке. – Кто следующий? Да говорите же!..

– Одну порцию пиццы с сыром, пожалуйста, – повторила Мина чуть громче, несколько озадаченная тем, что продавец не понял ее с первого раза. Может быть, это из-за произношения?.. Она-то была уверена, что сумела избавиться от иранского акцента и почти научилась смягчать звук «р» на американский манер (ей казалось, что это очень шикарно).

На этот раз продавец ее услышал. Через несколько секунд Мина уже держала в руках мгновенно пропитавшуюся жиром картонную тарелочку с куском пиццы (три четвертака и улыбку она приготовила заранее). Наверное, этот парень здесь новичок, подумала она, и не знает, что она – дочь «Дейва» Резайи, как называли здесь ее отца. Да, Парвиз работал именно в этой пиццерии, изготовляя тесто и томатные соусы. Когда они переехали из отеля на Манхэттене в съемную квартиру в Квинсе, он устроился сюда на работу. При этом он, разумеется, сказал, что его зовут Парвиз, но для управляющего-американца это, похоже, оказалось слишком сложно. «Не возражаешь, если я буду звать тебе Дейв?» – спросил он. Парвиз частенько пересказывал детям эту историю и при этом не переставал удивляться и даже восхищаться. «Он хочет, чтобы я был Дейв, как настоящий американец!»