В стране полумесяца (пер. Доброва)

Нашъ проводникъ — грекъ. Онъ перебывалъ съ различными господами во многихъ странахъ: былъ также въ Америк — американцы его спеціальность. Турокъ никогда не бываетъ проводникомъ у иностранца. Для этого онъ черезчуръ гордъ, онъ знаетъ, что его народъ являлся носителемъ высшей культуры еще въ то время, когда Римъ былъ варварскимъ. Проводниками бываютъ греки, армяне, евреи. Турокъ можетъ быть лодочникомъ, онъ гребетъ на каик, онъ носильщикъ, поденщикъ, но на въ коемъ случа не слуга иностранца. Мы раздражаемся и ворчимъ на нашего проводника, но не можемъ отъ него отдлаться. Онъ говоритъ, что его долгъ остаться съ нами. Во всякомъ случа видно, что онъ все равно подастъ намъ счетъ, будемъ ли мы пользоваться его услугами или нтъ. Онъ ведетъ насъ на башню Галаты, откуда весь городъ виденъ съ птичьяго полета, и тотчасъ же начинаетъ намъ объяснять: ladies and gentlemens! — говоритъ онъ, хотя насъ по одному представителю отъ каждаго пола, — вотъ Пера, тамъ Стамбулъ, а тамъ Скутари. Мы перебиваемъ его и просимъ пощады! Никогда онъ не имлъ дла съ такими ничмъ неинтересующимися путешественниками, мы ничего не хотимъ знать. Но, когда мы выходимъ на улицу, онъ настойчиво продолжаетъ быть нашимъ проводникомъ, указываетъ впередъ и говоритъ: къ мечети Св. Софіи!

И мы идемъ за нимъ. Передъ входомъ въ мечеть намъ одваютъ поверхъ сапогъ туфли, чтобы мы не касались священнаго пола нечестивыми подошвами. Въ этой обуви мы двигаемся съ трудомъ, но все-таки подвигаемся впередъ. Это невроятно громадное зданіе; и такъ какъ намъ приходилось видть и боле обширные соборы, то насъ поражаетъ съ перваго взгляда не величина, а тяжесть и грубость архитектуры. Все массивно и тяжело. Здсь и тамъ подъ сводами, на канатахъ, висятъ люди и чинять потолокъ, и эти люди кажутся дтьми, до того до нихъ высоко. Но здсь нтъ ни колоннъ, ни арокъ, и благодаря этому наше первое впечатлніе, что церковь низка. Въ этой первоначально христіанской церкви вс кресты старательно стерты. На стнахъ — изреченія изъ корана. Имя Абдулъ Гамида написано золотомъ по голубому фону. Никакой роскоши — всюду господствуетъ срый цвтъ, только присмотрвшись, мы видимъ, что стны покрыты мозаикой. Здсь и тамъ виднются галлереи, недоступныя для осмотра женщинамъ, но открытыя для мужчинъ. Это ложи султана и его гарема. Когда мы подходимъ къ колонн съ знаменитымъ оттискомъ пальца пророка, проводникъ хочетъ начать разсказывать. Мы принуждены грубо его оборвать, говоря, что этотъ разсказъ мы, вроятно, также хорошо знаемъ, какъ и онъ. Этотъ человкъ насъ раздражаетъ своимъ громкимъ разговоромъ, да, кром того, здсь сидятъ люди, которымъ онъ также мшаетъ. «Замолчите же, драгоманъ! Скажите намъ только одно: что это за люди, сидящіе тамъ?» — Это — студенты-богословы. Мы подходимъ ближе и смотримъ на нихъ; они босы, худы, переутомлены; они роются въ манускриптахъ, передъ ними лежатъ книги и они учатъ что-то наизусть. Это юноши, посвятившіе себя служенію пророку. Несмотря на то, что нашъ проводникъ говорилъ очень громко, ни одинъ изъ студентовъ не поднялъ головы, ни одинъ! Такъ и слдуетъ! думаемъ мы. Изъ такого матеріала могутъ выйти великолпные священники-фанатики, которые не станутъ кокетничать свей религіей, не пойдутъ на компромиссы, не станутъ уступать. Христіанскіе же священники должны приноравливать свое ученіе къ современнымъ вяніямъ. Они должны итти въ ногу съ современностью.