В сумерках близкой весны

Телевизор работал, а, значит, дочь дома. Анжела сняла пальто, сапоги и прошла в ванную, чтобы умыться и переодеться. Вопреки обещаниям, она не смогла остаться в стороне. Судьба Ундюгерь беспокоила её. Анжела пыталась уверить себя, что вот-вот всё наладится и не нужно так волноваться. В собственном доме тепло, темнота и мягкость кровати манит. Нужно лечь спать. Отдохнуть от реальности. Вместо этого её ждал разговор с бывшим мужем. Он тихо сидел на диване рядом с Олей и осторожно разглядывал старые фотографии. Его вид указывал на плачевное положение, будто Марат жил на улице в крайней нужде. От него пахло странной смесью туалетной воды и перегара. Опухлое лицо, узкие щёлки глаз, неестественная улыбка.

Анжела заглянула к дочери, чтобы поздороваться, и замерла на месте. Мгновение предавалась сумасбродной мечте, вышвырнуть бывшего супруга вон с радостными воплями, а затем открыть бутылку шампанского и отпраздновать это событие.

– Анжелочка!

Марат отбросил альбом с фотографиями и подскочил к бывшей жене, пытаясь проявить галантность и усадить её рядом на диван. Но Анжела отвергла эти попытки. Сцепив руки на груди, прошла к окну и, развернувшись, застыла, прямая, как палка. Оля морщилась и отводила глаза. Она казалась расстроенной. Но сейчас Анжеле не было до этого дела. В воображении она ругала Марата самыми гнусными словами.

– Что-то случилось?

– Я принёс тортик. Захотелось выпить чаю.

Анжела обратилась к Ольге:

– Сделай отцу чай.

– Он уже две чашки выпил, – мрачно отозвалась та.

Анжела начала сердиться, предполагая, что Марату что-то определённо нужно. И он уже сообщил дочери, для чего пришёл.

– Так я слушаю.

Телевизор работал, отвлекая внимание. Ольга с раздражением выключила его. Заметив неприязнь Анжелы, Марат откинулся на спинку дивана и загадочно молчал. Анжела бросила ему, что он может собираться к себе домой, если не хочет и рта раскрывать. Марат встрепенулся. По внешнему виду можно было сказать, что его постигли большие неудачи и природные катаклизмы. Он пригладил волосы дрожащей рукой. Этот жест шевельнул чувство жалости в душе Анжелы. Она нахмурилась.

– Так что случилось?

Но он так и не решался заговорить. Ольга не выдержала и повернулась к матери.

– Он хочет попросить нас с тобой, но тебя больше, поговорить с Ундюгерь. Чтобы мы объяснили ей, что нужно освободить квартиру к концу месяца. У Анны день рождения и она планирует заняться ремонтом кое-каким. Ей не нравится люстра в прихожей и линолеум на полу. Ей хочется переделать пол. Она уже распланировала подарочные деньги и присмотрела в магазине нужный материал. Кстати, гости ещё не приглашены, а деньги не подарены. Но в уме Анны потрачены на ремонт в квартире Ундюгерь, которую та получила от социальной службы, потому что воспитывалась в детском доме. Это я так, к слову. Пытаюсь уложить в голове ситуацию. Чтобы всё по полочкам, вроде того. Как мило, мам, не находишь?

Ольга снова резко отвернулась. Потом повернулась вновь:

– Говорят, что квартиру Ундюгерь получила по ошибке, ведь у неё есть живые родственники. Она должна наследовать их жильё. Разваленный дом в глухой деревне. И иметь в соседях спившихся алкашей, называвших себя её родителями. А квартиру, которые ей дали социальные службы унаследует Анна, потому что у неё ребёнок и она пережила инсульт. Вот так, мам!

Ни слова не вырвалось в ответ из сжатых губ Анжелы, но глаза заледенели и уставились на Марата, который заёрзал на диване, теребя рукав свитера. Она помнила, что он любил поболтать и посмеяться. Возможно, то, что говорит Ольга, шутка. Он просто пытается вывести её из себя, встряхнуть.

– Оленька, ну ты утрируешь… К чему эта ирония?

– Ничего я не утрирую! – взорвалась Ольга, вскочив с места. – Я пересказала маме ваши требования! Или это только планы?

– Но, Оленька…

– Я просто пересказала! А теперь разговаривайте, если сможете! А с меня хватит! Мне противно!

С этими словами она вышла из комнаты и закрылась в кухне, хлопнув дверью так, что стёкла зазвенели. Анжела и бровью не повела, внимательно смотрела на бывшего мужа. А Марат испугался взрыву дочери. Втянул голову в плечи. Выворачивает себя наизнанку. Разве он был таким? Терзается ли он от своих слов? Когда наступило в нём моральное отупение? Равнодушие ко всему, кроме алкоголя!

– Анж, девочка всё преувеличила! Я клянусь тебе, что…

– Зачем ты пришёл?

– Повидаться! – поспешно ответил он, подскочив на месте, готовый поднять руку, как школьник у доски. – Мы давно не виделись, не говорили по душам!

– Говори.

– Прямо так? Давай посидим, как цивилизованные люди, попьём чайку. Поговорим о том о сём. При чём тут Ундюгерь, не понимаю Оленьку! Честное слово, не понимаю.

– Не понимаешь?

– Не понимаю! Я вообще-то в гости зашёл! А тут какие-то разговоры непонятные! Ну при чём тут Ундюгерь!

– Я бываю у неё часто, – улыбнулась Анжела, не спуская с Марата цепкого взгляда. – Мы подружились. Она вкусно готовит, я с удовольствием прихожу к ней обедать. Сам знаешь, наша дочь редко готовит, а мне совершенно некогда, слишком много работы.