В свободном падении

В понедельник утром я пришел на работу чуть позже обычного. Пропустил учительское собрание, нелепые разговоры и пошел сразу к себе в кабинет. Утро без уроков дало возможность побыть одному, в чем я отчаянно нуждался. Я сидел на столе и не мог перестать думать о мистере Барнсе: как его голова ударяется о землю и отскакивает, раз и два. Воспоминание всплывало в голове, стоило только рассредоточиться. В последнее время это происходило часто: я грезил, проматывал в голове мысли снова и снова, и каждый день казался еще незначительнее, еще ничтожнее, еще мертвее предыдущего.

Я проверил почту и понял, что могу заглушить это ужасное чувство работой. Тык. Удалить. Тык. Удалить. Тык. Удалить. Объявление для персонала: Рождественский праздник. Удалить. МакКормак: Собрание – Важно. Тык. Вот бы можно было удалить, чтобы во входящих было пусто. Наверняка ад состоит из непрерывного потока рабочих писем. Близилась перемена, мистера Барнса по-прежнему не было. Обычно слухи здесь распространяются, как пожар, так что если бы кто-нибудь что-нибудь узнал, слух уже ходил бы по школе. Помню, как один новый учитель сорвался и ударил кулаком стену на уроке. Слух разлетелся раньше, чем звонок прозвенел. И даже не от учеников. Я считаю, что он неделями пялился на эту стену и точно знал, куда бить. В его защиту я часто подумывал ударить стену, но так и не смог найти ту, которая этого заслуживает.

Я обошел коридоры, спортзал, столовую, библиотеку, поднялся по лестнице и снова все обошел. Никаких признаков. В его кабинете никого не было. По пути в свой кабинет я увидел, что Сандра идет мне навстречу. Она задержалась на мне взглядом, но не замедлила шаг. Она никогда так не делала, или почти никогда. В коридоре мы всегда останавливались поболтать, хотя бы обменяться шутками, часто привлекая двусмысленные взгляды коллег или дурацкие комментарии школьников. Парни говорили: «Это что, вы, сэр? Вперед!» А девочки спрашивали: «Мисс, а мистер Кабонго что, ваш парень?»

Мой взгляд вопил ей остановиться. Я хотел поговорить, выложить ей все, но она ушла. Я вернулся в свой кабинет, рухнул в кресло и стал ждать звонка.

– Приятель, ты как? – В класс зашел мистер МакКормак. Я как придурок разметал бумаги по столу, как будто занят делом. Он с озадаченным видом сел на парту передо мной.

– Скажи, у тебя все хорошо? – спросил он слегка обеспокоенно.

Его вопрос удивил меня. Даже не столько вопрос, сколько сам факт, что он интересуется.

– Да? – Я скорее спросил, нежели ответил.

– Просто в последнее время ты сам не свой, даже не в последнее, а довольно давно – весь прошедший год. Я хотел сказать, что ты всегда можешь прийти ко мне, если нужно поговорить.

Я ненавидел эту его искренность. Как будто фразы «моя дверь всегда открыта» и «ты можешь положиться на меня» не пустой звук. В этом случае не пустой, и это было грустно. Мистер МакКормак всегда находил для нас время: поговорить, послушать. Он был женат, воспитывал троих детей, но всегда находил время. И вот он я – одинок, живу с мамой и едва могу жить так, чтобы секунды не летели, наступая друг другу на пятки. Я хотел признаться ему, что дело во мне, что это я отравлен. Но разум заткнул меня прежде, чем я успел открыть рот, и я всего лишь промямлил: «Да, все нормально», – как раз когда раздался звонок на урок.

День прошел. Мысли помрачнели. Из кабинета я не вышел. Вопрос мистера МакКормака заставил меня задуматься в очередной раз: об одиночестве и сомнениях, и неминуемой бессмысленности дальнейшей жизни. Я и не вспомнил о мистере Барнсе, пока не зашла Сандра.

– Слышал, что случилось?

– Что? – спросил я удивленно.

– Видимо, мистера Барнса ограбили или что-то такое. Он в больнице. Он гулял с друзьями вечером, потом куда-то отошел, и его ограбили…

– О, боже… Кто тебе сказал?

– Джина.

– Отошел?..

– Ага.

– Так вот в чем дело…

– Так, в смысле, «вот в чем дело»?

– Не важно.

– Ты собираешься его навестить?

– Не знаю. Я ведь только что узнал.

– Стоп. Так ты не знал?

Я потряс головой.

– И ты что, не собираешься его навещать?

Я думал, как бы получше ответить, чтобы не солгать. Не придумал.

– Да, навещу.

Она разразилась тирадой о том, как сейчас небезопасно, что повсюду одна жестокость, банды, ножи, что нельзя даже прогуляться спокойно вечером, а я слушал и поддакивал ее стенаниям. Не потому что она была права, это ни при чем, а потому что я не хотел, чтобы она уходила. Она ушла, закончив разговор.

По полу прыгал мяч и скрипели резиновые подошвы. Я вошел в спортзал. Шел баскетбольный матч. Играли против другой школы, их красно-белая форма казалась бельмом на глазу по сравнению с нашей золотисто-голубой. Я встал у стены и смотрел, как мистер Блэк размахивает руками, давая команды. С каждым жестом он казался все больше и двигался вместе с ребятами, как их кукловод. Дуэйн сидел на скамейке, целиком захваченный игрой; радовался, угукал и поддерживал товарищей по команде. Я смотрел на него и думал, какой этот парень разный.