В свободном падении

От третьей четверти оставалось меньше минуты. Мистер Блэк позвал Дуэйна со скамейки, и тот встал на край поля, готовясь выйти на замену. Он дал пять товарищу, которого сменяет, и вышел защитником против центрового красно-белых, намереваясь отобрать мяч. Дуэйн сел ему на хвост. Красные передавали мяч, но обходили защиту. Дуэйн перехватил его и рванулся к кольцу, защитники, как полиция, метнулись за ним. Они помешали ему, но парень умудрился в последние секунды сделать два прыжка вперед и бросить мяч одной рукой, после чего упал. Мяч кометой пролетел по высокой дуге и упал в кольцо, как камень в реку – фьють. Дуэйн выкинул кулак, и в это время раздался финальный сигнал. Ребята из команды подбежали к нему. Он взглянул на меня, проходя мимо, мельком, ища признаки гордости за него в моих глазах. Я тихо вышел из спортзала.

Неделя вышла долгой и тяжелой: порой дни напоминали восхождение в гору, порой – полет кубарем по склону. В середине недели я дошел до церкви. Главное помещение пустовало. Я пошел на звук из боковой комнатки. Сегодня Мами точно не придет. Слава богу, она на работе. Я знал, что, увидь она меня, посчитала бы это одобрением, хотя все было далеко не так. На самом деле я не знаю, что это такое было, но тем не менее я пришел в церковь и прошел в полупустую комнату, во главе которой стоял пастор Батист.

Он аж подскочил, увидев меня, но замаскировал это под вполне естественное для него движение, благодаря которым в приходе о нем говорят: «Он так энергичен и предан делу». Он поприветствовал меня кивком головы, а я его – ничем.

– Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: «Я иду приготовить место вам». И когда пойду, и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я [30]. – Пастор Батист аккуратно закрыл Библию и начал говорить так, будто вещал на тысячную аудиторию. Я попытался вслушаться в его речь, но каждое слово, вылетавшее у него изо рта, вызывало во мне возмущение; как будто подливало масла в огонь моего пылающего гневом сердца. Через полчаса напряженной молитвы, в течение которой я выходил, а потом вернулся, пастор наконец закончил и, оставшись один, начал собирать стулья.

– Майкл, я рад твоему визиту, но, откровенно говоря, я не ожидал встретить тебя здесь сегодня.

– Почему?

– Дело в том, что ты просто редко приходишь, так что я не…

– Нет. Я вас о другом спрашиваю.

Пастор Батист остановился и выпрямился.

– Так о чем же ты меня спрашиваешь? – сказал он, глядя на меня строго и пристально.

– Почему? Почему вы занимаетесь этим? Вот этим вот всем? – спросил я и обвел рукой комнату.

Он усмехнулся и продолжил складывать стулья.

– Об этом лучше поговорить в другой раз.

– Но я сейчас спрашиваю. И заслуживаю знать, не думаете? Особенно раз вы рассчитываете жениться на моей матери.

– Она рассказала мне о твоем ультиматуме, Майкл.

– И?

– По-твоему, это честно?

– Не знаю насчет честности, но знаю, что так надо.

– И как надо, так и будет.

– Ответьте на мой вопрос: почему?

– Почему? Ты хочешь знать, почему? Я занимаюсь этим, потому что люблю Господа… и потому что людям нужна надежда. Без нее у нас ничего нет. – Он закончил фразу, будто это была проповедь.

Его незамысловатость и уклончивость меня просто обескуражили. Он не был ни волшебником, ни мистиком. Этот мужчина был прост, как дважды два. Я фыркнул.

– Майкл, я вижу в тебе много боли. И ты должен отпустить ее, иначе она пожрет тебя изнутри. Поверь, я по опыту знаю.

От этих слов я просто взбеленился. Пастор Батист медленно вышел, а я так и стоял, один, как аварийное здание, которое медленно, по кирпичику распадается.

Глава 25 Колиндейл, север Лондона; 19.17

– Ты где? – в панике спросил Джалиль, как только я взял трубку.

– Все хорошо?

– Приезжай, быстро.

– Ладно, хорошо. Уже еду.

Прости, кое-что случилось. Это срочно. Можем потом встретиться? – Я написал Сандре, едва положив трубку. Мы должны были «поговорить». Не совсем понимаю, что это значит, но у меня от этого слова будто тысяча паучков по голове заползали. После недели молчания она написала мне на электронку, что хочет облегчить душу. Сандра пишет электронные письма, только когда дело серьезное, как когда миссис Сандермейер пригласила ее к себе, и ей было страшно, что ее уволят, а на самом деле предложили повышение; или когда она заподозрила, что я проник к ней в кабинет и стащил что-то из ее «секретного ящика с вкусняшками». Я стащил, но дело не в этом. Я выбежал с работы и поехал через весь город к Джалилю.

– Что случилось? – спросил я, когда Джалиль открыл дверь.

– Йооо, – затормозил он, – быстро ты.

– Знаю. Ты сказал приехать быстро. Что-то с Бабой? Он в порядке? – спросил я, входя в гостиную, где сидела Амина, скрестив на груди руки и закинув ногу на ногу.

– Баба в порядке, – сказала она. Ее голос распался на два диссонирующих аккорда.

– Я думал, что-то срочное.