В свободном падении

– Я могу помочь. – Она молчит и смотрит в другую сторону.

– Мне это не нужно. Я сама все решу.

– Сколько тебе надо?

– Я сказала, что сама все решу.

– А я спросил, сколько?

– Тысяча минимум.

– Сколько?! – Майкл чуть не поперхнулся апельсиновым соком.

– Тысяча долларов… это бы дало мне отсрочку.

– Черт…

– И, может, еще сотня, потому что я на днях получила штраф за то, что перепрыгнула через турникет, – фыркает Белль. – Как бы то ни было, не надо изображать из себя супермена. Я сама заработаю, как и всегда.

– Ты что, собираешься…

– А это проблема?

– А наши отношения?

– Что наши отношения?

– Мы разве не вместе?

– Какого хрена? Я что теперь, не могу пойти…

– Танцевать стриптиз? Нет. Конечно нет.

– Ну я же не раздеваюсь, я просто танцую.

– Ты серьезно сейчас?

– Слушай, я не знаю, кем ты себя возомнил – возник ниоткуда, пытаешься мной управлять. Я не твоя собственность.

– Ты права. Ты не моя собственность, Белль… но неужели я ничего для тебя не значу? – почти моля, спрашивает Майкл. Кафе затихает: разговоры, официанты, фоновая музыка, – все застыло на единой ноте, словно над ними завис знак ферматы.

– Да пошел ты со своей жалостью. Ты, нищеброд, ныл позавчера из-за пяти сотен долларов, а теперь думаешь, что можешь помочь мне?

Белль встает, отталкивая стул, тот летит на пол. Она выбегает на улицу, люди вокруг ахают.

– Белль! – отчаянно зовет ее Майкл, но девушки уже нет. Он оставляет на столике пятьдесят долларов и бежит за ней.

Он замечает ее темно-красную куртку с поднятым капюшоном на спуске в метро и одним прыжком преодолевает лестничный марш.

– Белль! – кричит он ей у турникета. Роется в карманах в поисках билета, но бросает и просто прыгает через турникет.

– Белль!

Она стоит на краю платформы, он бежит к ней.

– Белль, – произносит уже тише, мягче. Он кладет руки ей на плечи и смотрит в глаза. Пустота.

$1230

– Белль, я не понимаю, почему ты не разрешаешь мне помочь?

– Ты и не можешь понять, Майкл. Мы разные. Ты не знаешь, через что я прошла.

– Но это не мешает мне помочь тебе.

Белль пренебрежительно фыркает и уходит в другой конец платформы, из темноты туннеля выныривает яркий свет фар. Майкл торопится догнать девушку и встает перед ней, преградив путь. Он пытается что-то сказать, но не может перекричать шум и визг колес приближающегося поезда. Белль и Майкл стоят, утопая в глазах друг друга. Двери поезда открываются, пассажиры выходят, проплывают мимо них, как призраки мимо единственных живых в этом мире. Поезд отходит, все погружается в молчание.

– Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо… – говорит Майкл дрожащим голосом.

– Но ты не можешь, и ты приехал сюда не из-за меня. Я не твоя ответственность, – вздыхает Белль. – И я не позволю себе стать твоим бременем.

– Но я могу помочь.

– Нет, не можешь! Думаешь, дело только в деньгах? Нет, все намного сложнее. Я не могу, не позволю тебе вмешаться. Я годами сама со всем справлялась так или иначе, и сейчас справлюсь тоже…

– Тебе не нужно быть всегда сильной…

– А у меня нет выбора. Мать была такой, бабушка тоже. И моей дочери придется. Ни хрена не изменится. Если я за всю жизнь что-то и поняла, так это то, что нельзя полагаться ни на кого, кроме себя, особенно на мужчин. Все всегда кончается разочарованием, и на это я тебе шанса не дам.

Белль отталкивает Майкла и уходит. Ее шаги эхом отдаются в туннеле, а за ними – тяжелая поступь Майкла. Их поглощает рев приближающегося поезда.

– Ты что вообще несешь?! – орет Майкл, хватая Белль за плечо и разворачивая к себе.

– Да этого всего не должно было случиться. Я про нас. И про то, что сейчас происходит. Все зашло слишком далеко, мне это надоело.

– Поверить не могу, – подавленно произносит Майкл под шум открывающихся дверей и выходящей толпы. – Что ж, если тебе надоело, езжай, и мы больше никогда не увидимся.

Двери как будто нарочно остаются открытыми дольше обычного. Белль уходит, Майкл закрывает глаза, может быть, в молитве богу, в которого не верит. Он оглядывается в поисках Белль и не находит. Затем видит ее в окне отъезжающего поезда. Вагоны медленно движутся один за другим, весь поезд с ревом погружается во мрак.