В тени

Соболь собрал всех, кто мог самостоятельно передвигаться. На берегу болота группа залегла, затем бойцы осторожно поползли друг за другом. Среди зарослей осоки расстилалось минное поле. Они обогнули его и встали в полный рост. Предстояло пройти еще с километр…

– Тихо! – скомандовал Соболь. – Впереди немцы!

– За мной, братцы! – крикнул кто-то из бойцов и бросился бежать в сторону минного поля.

Все бросились за смельчаком. Они бежали прямо по минам, не обращая внимания на растяжки. Раздался взрыв, за ним другой, третий. Мины рвались прямо под ногами бойцов, задевая соседей; но они не останавливались, а продолжали бежать. Немцы, стояли на месте, заворожено наблюдая, как гибнут красноармейцы; им было не понятно, почему эти люди выбрали смерть вместо плена?

Более половины красноармейцев выбрались на берег. Они сумели выйти из окружения! Немцы, боясь напороться на мины, не стали их преследовать.

***

Ту ночь Мерецков провел в кабинете. Ему не спалось. Где-то в глубине души шевелился червячок, называемый совестью. Генерал, отлично понимал, что лично виноват в сложившейся ситуации.

«Почему я надеялся на то, что Сталин выделит дополнительные силы? – размышлял он. – Нужно было выводить 2-ую ударную армию еще в марте, после первого окружения! Но кто бы меня тогда понял: Сталин? Василевский?»

22 июня 1942 года у Мерецкова возникла маленькая надежда, что 2-ая ударная сможет выйти из котла; но вскоре он понял, что у него просто нет для этого сил и средств.

«Эх, Хозин, Хозин! – с горечью подумал он. – Вот к чему могут привести амбиции одного человека».

– Общая атака в 22.30, – напомнил ему Власов. – Помогите!

Всю ночь Мерецков провел на ногах, ожидая выхода армии из Долины Смерти. Там полыхало сплошное зарево, доносился рев, в котором глохли звуки оружейно-пулеметной стрельбы. Утром, когда рассвело, появились первые уцелевшие в пекле бойцы и командиры. Многие едва передвигались, других несли на носилках. Заметив комбата, Кирилл Афанасьевич направился к нему:

– Где Власов? Что с командармом?!

Лицо майора было черным; грязь и гарь сделали его неузнаваемым.

– Не знаю, товарищ командующий. Я его не видел!

Мерецкову доложили, что минувшим вечером штаб армии двинулся к узкоколейке тремя группами, но был накрыт плотным минометным огнем. Одна из групп двинулась дальше, другие – попятились к командному пункту полковника Черного, надеясь переждать обстрел и повторить бросок. Вскоре стало ясно, что Долину Смерти заняли немцы.

– Товарищ командующий! – обратился к Кириллу Афанасьевичу офицер из Особого отдела фронта. – По нашим сведениям, генерал Власов жив. Его видели в районе узкоколейки.

– Миша! – обернулся Мерецков к ординарцу. – Даю тебе танковую роту! Жми вдоль узкоколейки. Доставишь Власова – будет тебе и командиру танка по ордену!

– Есть, товарищ командующий! – лихо, щелкнув каблуками сапог, ответил капитан и бросился в лесок, где стояла танковая рота.

Вскоре пять танков, на полной скорости, устремились в Долину Смерти.

***

Казалось, что лето существовало отдельно от войны. В промежутках между боями пели птицы. На пропитанной кровью земле ярко горели головки полевых цветов. Последнюю атаку, организованную штабом 2-ой ударной армии, генерал Антюфеев запомнил навсегда. Она носила такой отчаянный характер, что удивила даже немцев. Сотни шатающихся от голода бойцов и командиров пошли в штыковую атаку. До рукопашного боя не дошло, цепи атакующих красноармейцев были сметены шквальным пулеметным огнем.

Иван Михайлович находился в подавленном состоянии. Он только что получил указание штаба. Руководство армии рекомендовало подразделениям выходить из окружения самостоятельно, мелкими группами.

– Они что там, совсем охренели?! – проворчал он и выругался матом. – Какими мелкими группами? А что делать с ранеными, они об этом подумали?!

Комдив понимал, что Ставка не желала им помогать и предлагала самим решить эту непростую задачу. Весь день остатки дивизии метались из стороны в сторону, пытаясь отыскать слабые места в обороне гитлеровцев. Остатки рот и батальонов гибли под автоматным огнем. Командиры, политруки стрелялись, чтобы не попасть в плен к немцам. Наряду с этим, многие подразделения, чуть ли не в полном составе, добровольно сдавались гитлеровцам. Брошенные отцами-командирами, голодные и беспомощные, они не находили другого выхода к спасению.

– Что посоветуешь, лейтенант? – спросил Антюфеев Смирнова, который, вот уже третий день, вместе с красноармейцем Крыловым, охранял комдива.

– На Мясной Бор идти бессмысленно – там немцы, наверняка, ждут нас! Надежнее всего, зайти к ним в тыл и осмотреться.

– Верно, лейтенант. Так и поступим, ударим там, где они нас не ждут!

Собрав остатки дивизии, генерал хотел дождаться темноты, но тут из леса вышли немецкие автоматчики.

– Рус, сдавайся! – закричал немецкий офицер, заметив красноармейцев.