В тени двух богов

– О, боги нет, Луций! – он произносит слова подчеркнуто спокойно, любезно улыбаясь. – Я всегда стоял за справедливость. Но, позволю заметить, не у всех достопочтенных мужей Сената подведена вода к городским домам, и я не понимаю, зачем она? Ведь почти все живут на виллах, где вода есть, как здесь у Домиции и у меня по соседству.

– Эта вода нужна в инсулы28, которые находятся в собственности сенаторов. Например, Валерий Гомулл, – здесь Сервиан делает паузу со значением, – особенно нуждается в таком улучшении, у него ведь три инсулы, в которых сдаются квартиры многим жителям города.

«Опять мяч в мою сторону!» – думает Регин и желчно хмыкает:

– Хм, частное улучшение за счет бюджета Рима? Не знаю, понравится ли такое нашему великому императору.

«Пожалуй, ты, Сервиан, упустил мой мяч!»

Он, растягивая жесткие морщины лица улыбке, изображая рачительного, хорошего хозяина. Префект Рима Регин хочет показать Фаустине, что стоит на страже городских интересов и не позволит разбазаривать средства в пользу каких-то Гомуллов. Ему думается, что Тит Антонин, известный своей скромностью и приверженностью законам, оценит подобные усилия, а Фаустина, несомненно, передаст этот разговор мужу.

Но та реагирует неожиданно.

– Разве нельзя сделать маленькое исключение для кого-нибудь? – спрашивает она, высокомерно и насмешливо приподняв брови, и Регин чувствует себя так, словно в него кинули мяч не с той стороны, с которой он ожидал. Левая рука не успевает среагировать, мяч падает на землю и катится к Сервиану.

– Мне кажется, пора пробовать фрукты, – внезапно вмешивается Домиция на правах хозяйки, припомнившая, что Фаустина как-то делилась с ней впечатлениями о тех людях, которые частенько посещают их дом. Фамилия Гомулла была одной из первых. Недалекому, как считал Регин, Сервиану хватило ума расставить опасную ловушку.

В голосе матери Марка сквозит нервозность, ее чувствуют все присутствующие и довольный собой Луций Сервиан, чье мясистое лицо расплылось в улыбке, решает усилить произведенный эффект.

– Что касается принцепса, – называет он Адриана одним из многих титулом, – думаю, затруднений с его одобрением не возникнет. Недавно я был у него на приеме, и он соблаговолил сообщить мне, что почти остановился на кандидатуре наследника. Вы знаете, в последнее время его здоровье оставляет желать лучшего. Однако сейчас цезарь снова отправился в Сирию. Война в Иудее продолжается, и он хочет лично проверить, как идут дела. К сожалению, мы потеряли много воинов из Испанского и Дейотарского легионов. Сейчас там командует один из твоих родственников Секст Юлий Север.

Сервиан берет бокал вина, отхлебывает, удовлетворенно глядит на собеседников. Он доволен, что поразил всех своей осведомленностью, доволен тем, что остальные замирают, ожидая продолжения.

Регин сидит с непроницаемым лицом, уставясь на оппонента водянистыми блеклыми глазами. Фаустина, жадно смотревшая на Сервиана, не замечает, как из уголка рта у нее текут красные капли вина, похожие на кровь. Это выглядит так, словно она прикусила губу с досады. Одна из прислуживающих рабынь-гречанок, которая сопровождала ее из дома, торопливо наклоняется и вытирает госпоже подбородок.

– Не мешай, Галерия! – Фаустина раздраженно отталкивает ее руку. – Так, что же сказал наш император, достопочтенный Луций?

– Август выбрал преемником моего внука Педания Фуска и этот вопрос решенный, – с нотками торжества в голосе произносит Сервиан, победоносно глядя на застывшее лицо Регина. – Мой Фуск будет следующим цезарем!

– Поздравляю! – первой нашлась Домиция. – Поздравляю, сенатор!

Когда Сервиан покидал виллу Анниев, префект Регин тепло с ним расстался. Вопрос о привлечении влиятельного сенатора Антонина на свою сторону теперь отпал сам собой. Какой смысл противостоять будущему родственнику цезаря Сервиану? Только безумец мог позволить себе такое.

– Будь здорова, моя дорогая Фаустина! Рада была тебя видеть! – между тем, прощалась Домиция с тетей Марка. – Я скоро заеду к вам на обед, надеюсь до Сатурналий29.

– Ох, уже Сатурналии! Боги, как же быстро летит время!

– О да! «Время уносит все», – цитирует Вергилия Домиция Луцилла, не преминув блеснуть ученостью.

Это, впрочем, вызвало раздражение Фаустины, которая презрительно подняла уголки рта, изображая улыбку, и подумала: «Боги, как же манерна и кичлива, эта Домиция». Она, Фаустина, конечно, обо всем поведает мужу, посмеется над напыщенностью этих стариков, пройдется по гусыне, по Домиции Луцилле. Еще та, благородная матрона! Подруги сообщали Фаустине, что Домиция в последнее время часто бывала у опальной императрицы Сабины, а та, всем известно, втайне забавляется с чернокожими рабами-нубийцами.

Впрочем, уже пора. И жена Антонина шагает к роскошному паланкину, стоявшему у ворот виллы в окружении рабов-охранников, со смешанными чувствами.

Между тем, потерявший к Фаустине всяческий интерес Регин, обдумывал в стороне свое положение. Оно, конечно, осложнилось. Хотя игра была еще не доиграна, как ему казалось. Еще не окончена.