В тени Канченджанги

«Я искренне обрадовался, узнав по радиотелефону, что вы взошли на вершину. Цель была достигнута, собственные мечты как-то утратили силу. Я даже удивился, но они не владели мной. Мои стремления как руководителя экспедиции переплелись с моими личными мечтами, но первые оказались сильнее. Больше всего я хотел, чтобы группа поднялась на вершину.

Если бы я сам тоже оказался на вершине, я, в известном смысле, побывал бы там дважды. Но ведь не все мечты в экспедиции сбываются, думал я.

Отступились ли мы? Нет! Во время разговора я молчал. Пусть сначала выскажется вся группа. Да, муссон, видимо, надвигался, но погода могла продержаться еще несколько дней. Утром увидим: может быть, пойдем?!

Кислорода действительно не было, но шерпов можно еще было вернуть назад из лагеря II. Ведь если говорить о завтрашнем дне, то я предусмотрел возможность еще одного штурма, к примеру, силами двойки. Беспокоило одно: оставит ли штурмовая группа палатку на биваке у вершины? Нам тогда было бы значительно легче. Но Войтек не знал, сможете ли вы оставить одну из палаток. Он не объяснял, почему. Мы терялись в догадках: в чем тут дело? Может, высота так на него повлияла?»

Соболь после спуска с гор:

«В тот день я добрался до Биратнагара. Знакомый врач из местной больницы уже знал о вашем успехе. Утром по радио он слышал последние известия.

Я прежде всего был удивлен, кроме того, меня обуревали два других чувства, трудно сказать, какое больше: большущая радость и ужасная досада, что меня на вершине не оказалось. Значит, вы все-таки поднялись!.. Меня подвел мой строго рационалистический подход к проблеме, побудивший меня принять решение покинуть экспедицию. Я упрекнул себя в том, что не поставил на карту все ради того, чтобы остаться с вами и осуществить наш план.

Ведь я столько сил вложил в эту экспедицию, столько времени ей отдал!.. Но, когда я решил спускаться, шансы на покорение Кангбахена действительно были ничтожны. Я уходил, взвесив все «за» и «против», уверенный, что поступил правильно, памятуя как о согласии Петра, так и о том, что не понизил потенциал группы, возможно штурмующей вершину, так как на мое место имелось немало желающих, притом достаточно сильных.

Да, я жестоко просчитался. Я подвел себя, а возможно, еще и других.

И я принял решение вновь вернуться сюда».

27 мая

— Марек! Весек! — отрывистый настойчивый голос снаружи подействовал на меня отрезвляюще.

— Что? Который час? — Я лениво потянулся.

— С Юзеком плохо! Одевайтесь! Мы должны выйти еще до рассвета! Через минуту я принесу вам суп. — Я узнал взволнованный голос Рубинека.

Я тотчас же стряхнул с себя остатки сна.