В тени Канченджанги

— А Петр не спускается? — прервал восторги Шимека Юзек.

— Все спустятся, они в получасе ходьбы от нас. Поболтай те с ними, а теперь простите: мы спешим вниз. Уже два, а база далеко.

И они двинулись дальше, а мы медленно поднялись с рюкзаков.

— Андже-ей! Сколько еще до террасы? — не вовремя спохватился я. Знать это мне было крайне необходимо: я чувствовал страшную усталость. У меня маленький размер обуви, и потому я глубже других увязаю в снегу. Мне казалось, что рюкзак сделался вдвое тяжелее, чем при выходе, и я не мог дождаться бивака.

— Три четверти часа! — отозвался Анджей.

Они еще раз весело помахали нам и скрылись за сераком, а мы стали карабкаться вверх с помощью верёвочных перил. Было довольно-таки круто, рыхлый снег осыпался со стены, и дорога шла по живому, губчатому льду. Этот отрезок пути я начал одолевать в слишком быстром темпе, и теперь пришлось остановиться, чтобы выровнять дыхание. Прижавшись лицом к стене, я утолял жажду влажным снегом, а снизу доносился голос Весека, торопившего меня:

— Ну что там?

— Иду дальше!

— Надо все-таки двинуться.

Траверс влево. верёвочные перила пружинят, рюкзак сильно тянет назад. Но вот и долгожданный конец.

Мы уже вскарабкались на край террасы, и тогда над нами на крутых снежных склонах появились три хорошо знакомые фигуры.

— Ну, как дела, панове? — сердечно приветствовал нас Петр.

— Готовимся к биваку.

— Вы прихватили палатку? Это хорошо. На террасе мы разбили только одну «турню». В ней немного еды. А дальше дорога сама вас выведет. Направо, через террасу, до подножия скальной башни, ниспадающей с пика 7535, — и на перевал. Мне кажется, что до ребра недалеко, но там вас могут задержать препятствия, о которых упоминали югославы.

С минуту они обсуждали с Вальдеком дальнейший ход операции. Все выглядело оптимистически: погода, которая до сих пор была недурна, и далее обещала быть такой же, а снег, хотя и глубокий, годился для ходьбы.

Мы болтали, расслабившись. Они были веселы, их опаленные солнцем физиономии светились радостью и гордостью после удачного дня. Ушли куда-то обиды и невысказанные претензии, мы крепко почувствовали наше единство. Мы радовались их удаче и своему дальнейшему пути, который сулит нам новые увлекательные приключения.

Они исчезли за изломом, спускаясь с помощью верёвочных перил. Вместе с ними сходил и Анджей Гардас, который вымотался и решил отправиться на отдых в базовый лагерь.

Мы взяли у Соболя снаряжение, а он, самый бодрый из всех нас,— весь запас продуктов, который нёс Гардас.

Нас еще ждал крутой, гладкий снежный склон. Дорога, проложенная парнями, уходила к самому небу. Мы шли медленно, едва передвигая ноги, по двое в связке. Соболь, уже без партнера, ни слова не говоря, вырвался вперед.

— У него всегда прорывается дух индивидуализма. Он обязан идти в одной из связок, — ворчал себе под нос раздраженный Вальдек.

Соболь в таких случаях с большой неохотой подчинялся приказам, и не стоило затевать перепалку. Ведь дорога не представляла опасности, а у Соболя многолетний опыт альпиниста.

Крутой склон, казалось, не имеет конца, а из нас с каждым метром, как воздух из продырявленного мяча, утекали силы. Один, второй, третий флажок... Соболь далеко впереди, и вот уже исчез за снежной вершиной, из-за которой теперь вырастала громадная стена Кангбахека. Склон становился более пологим.

Мы миновали очередную вешку и увидели макушку палатки. Конец пути. Последние метры мы шли как в трансе, совершенно обессилев, только эта желтая макушка поощряла нас, заставляя делать следующий шаг.

Наконец переход завершен. С облегчением скинули мы со спин тяжеленные рюкзаки. Сели, тяжело дыша. Из «турни» донесся, голос Соболя:

— Все благополучно добрались?

Мы огляделись вокруг. Территория лагеря была вне опасности, можно свободно раскинуть еще одну палатку.

— Этот всегда сумеет устроиться! — ворчал Вальдек, указывая на «турню», откуда доносился шум поднятой Соболем возни.

— Панове, подкиньте топлива! И не возьмется ли кто-нибудь очистить от снега мои ботинки? — донеслось до нас.

— Соболь, ты никак спятил? — буркнул Весек.

Мы принялись раскидывать «памирку», которая могла вместить троих.

Весек ругался вполголоса, кляня поведение нашего «спринтера». При такой усталости легко повздорить. И в конце концов они резко поговорили. Причиной явились продукты, которые нес Соболь, считавший их своими. А там были сплошные деликатесы.

— Увидишь теперь, какие продукты будешь у меня носить! — кипятился Весек.

Стало холодно, окрестные вершины пылали в лучах заходящего солнца. Мы влезли в палатку. Шум бутановой горелки, запах супа и пламя свечи создавали иллюзию домашнего уюта.

Весек сидел в углу возле плитки, Вальдек, как обычно, делал заметки, а я украдкой извлек из кармана рюкзака старый, но еще не просмотренный мной номер краковского еженедельника «Тыгодник повшехный» и принялся читать его вслух.

— Сумасшедший! — пробормотал Вальдек с улыбкой.

3 мая