В тени молнии

Дружно рявкнули карабины, и мощные крылья твари оказались разорванными в клочья. Она зашипела и взвыла, крутанулась в воздухе и приземлилась на ноги. Из пулевых ран сочилась черная кровь, но тварь казалась скорее раздраженной, чем раненой, и мерила взглядом людей, пока те дрожащими руками перезаряжали карабины.

Идриан спрыгнул с коня, удерживая в поле зрения сразу и тварь, и Джорфакс. Та, придавленная мертвой лошадью, скалила зубы, ее глаза были полны страха.

– Убей его! – вскрикнула она. – Он отбирает у меня яйцо! А-а-а! – завизжала она.

Яйцо выскочило из ее кармана и разлетелось на десятки осколков, которые понеслись прямо в Идриана. Он вскинул свой щит и услышал, как осколки барабанят по хаммергласу. За его спиной кто-то вскрикнул сначала от страха, потом от боли.

Идриану некогда было смотреть, в кого попали. Он прыгнул вперед, прикрываясь щитом, и атаковал тварь, заставляя ее уворачиваться от его ударов, в надежде сбить ее с ритма. Ее крылья дернулись и задвигались, как вторая пара рук. Тварь бросалась на Идриана, стремясь вырвать у него щит или меч. Но Идриан продолжал атаковать, не давая противнику даже секундной передышки, заставляя его отступать шаг за шагом, и наконец тот повернулся к нему спиной и бросился бежать.

Пули, выпущенные из карабина, прошили бок зверя. Он покатился по вспаханному полю, снова вскочил, прыгнул на ближайшего солдата и тут же отпрянул назад, спасаясь от Идриана, – но успел так вмазать крыльями по карабину, что от того остались одни обломки. Идриан преследовал его, стараясь не дать ему взлететь. Вдруг его глаза расширились от ужаса.

– Брейлир, с дороги!

Поздно. Летучий гласдансер прорвался мимо еще двух солдат, отбросил Писклю, схватил Брейлира за щит из хаммергласа и взлетел. Идриан бежал за ним по полю, беспомощно наблюдая, как он уносит Брейлира, вцепившись ему в шею. И тут над головой существа взорвалась граната. Взрывной волной его бросило на землю. Идриан отшвырнул щит, обеими руками поднял над головой меч и прыгнул. Лезвие скользнуло, рассекая кости и сухожилия, покрывавшиеся брызгами черной крови.

Существо закричало и бросило Брейлира. Оружейник с размаху ударился о землю, прокатился по ней, безвольно дергая руками и ногами, и затих. Летучий гласдансер тоже упал и запрыгал, как плоский камешек на воде. Идриан бросился в атаку, но тварь явно не намеревалась больше драться – только улететь. Рядом с ней взорвалась вторая граната, но она с силой ударила крыльями по воздуху и взмыла в небо. Через мгновение исчезла, растворилась в низких облаках.

Идриан смотрел ей вслед, хватая ртом воздух, держа меч наготове. Секунды шли, он ждал, что тварь вот-вот вернется, но услышал только стон Джорфакс.

– Гадина улетела! – крикнула она, собравшись с силами. – Помоги мне, сними с меня эту дурацкую лошадь!

Идриан опустил меч, обводя взглядом свою команду. Мика стояла неподалеку, расставив ноги, с пращой наготове, Пискля кое-как хромала к ним по пашне. Половина солдат валялась кто где. Взгляд Идриана остановился на Брейлире. Оружейник, один из всех, не двигался, напоминая холмик грязи.

– Мика, – крикнул Идриан, – помоги Джорфакс!

И он поспешил к Брейлиру, кляня на ходу небо.

58

Особняк Зорлианов хорошо знали в Оссе. Когда-то он служил резиденцией могущественной и уважаемой семьи-гильдии Зорлиан, в период своего расцвета владевшей почти четвертью города. Из поколения в поколение зорлианские матриархи и патриархи добавляли к особняку то новое крыло, то флигель, то пристройку, стремясь оставить свой след в истории семьи.

Но потом гильдия Зорлианов, прежде единая, раскололась и распалась на части – отчего, Киззи не знала. Туманная история. Одни Зорлианы покончили с собой, другие сменили имена или уехали. Через поколение от былого могущества остались одни воспоминания, в основном недобрые: убегая, Зорлианы бросили десятки обанкротившихся предприятий, тысячи акров пустой земли и этот особняк – памятник человеческой алчности, говоривший о тщете всех усилий. Теперь дом оказался ненужным. Никому не было дела и до запустевших охотничьих угодий вокруг него.

Утро было в разгаре. Экипаж, в котором сидели Киззи и Монтего, катил к особняку по длинной гравийной дороге, начинавшейся в нескольких милях к западу от города. Было пасмурно, порывистый ветер дышал холодом и сыростью, так, будто с севера надвигалась буря. Монтего правил, а Киззи сидела внутри, обхватив себя руками от холода, и смотрела в окно кареты на дремучий лес. Однажды в детстве она была здесь, вот только не могла вспомнить с кем – с единокровными сестрами, наверное. Лес показался им таким страшным и темным, что они испугались и убежали прочь, не пройдя и половины пути до особняка.