В тени шелковицы

— А чем вы им поможете, если будет наводнение? И овец не спасете да и забот наделаете.

— Не беспокойся, я позабочусь и о себе и об овцах.

— Да, с вами не поговоришь, — вздохнул Штефан и предложил: — Есть хотите? У меня кое-что припасено, пойдемте поужинаем, — пригласил он его в дом.

— Я уже ел.

— Пойдемте. Я перекушу и вместе сходим на хутор, посмотрим, что там делается.

Регор послушался, вошел в дом, сел на стул и стал ждать, пока Штефан поест.

— Вы и в самом деле не хотите? — спросил Штефан еще раз, но Регор снова отказался. — Электричество отключили, разогреть ничего нельзя, — бормотал Штефан. — Печку топить не стану. Поем сальца с луком, — окончательно решил он и разложил припасы на столе.

Штефан ел молча, быстро пережевывая пищу. Потом выпил кружку воды и сказал:

— Я готов. Пошли.

Они вышли на дорогу и направились к школе.

— Сколько вас тут осталось? — спросил Регор.

— Да всего несколько человек, — неопределенно ответил Штефан и перевел разговор на другое. — Послушайте, крестный, приходите ко мне вместе с овцами. Будет худо, поселимся все на чердаке. Ведь наш дом понадежнее вашего, из обожженного кирпича, сами понимаете, его так легко не смоет.

Регор ничего не ответил ему.

— Откроем часть крыши, чтобы воздуху было побольше, и подождем, пока вода спадет, — продолжал Штефан. — Как вы думаете, ведь нам сейчас надо держаться вместе?

Но Регор молчал.

Они миновали поселок и приближались к хутору. Ниже издалека виднелась ровная гладь воды.

Около крайнего дома, расположенного у шоссе, на скамейке сидел Карол Орбан.

Поздоровались. Регор и Штефан сели рядом с ним.

— Как дела? — спросил Штефан.

— Да ничего.

— Перестала подниматься?

— Пока остановилась. Но с той стороны больше никто не проезжал, машины не могут идти по воде вслепую, а в овраге вода стоит высоко, — показал он рукой на юг.

— Значит, остается одна сторона, — сказал Штефан и взглянул на Регора.

— Пошли лучше обратно, — пробормотал Регор, быстро поднимаясь со скамейки. — Времени мало.

— Чего вы так заторопились, — задержал его Штефан. — Лучше подождать, — сказал он, но тоже встал и направился вместе с Регором обратно к поселку.

— Крестный, перебирайтесь ко мне вместе с овцами, — повторил Штефан, когда они подошли к его дому.

— Здесь ли, там ли, все едино. Если не утонут, так падут с голоду здесь, — махнул Регор рукой.

— Приходите, на рассвете жду.

— Посмотрим… — ответил Регор и быстро зашагал домой.

До полуночи часок вздремнул. Ему привиделся какой-то сумбурный сон, он проснулся и тотчас встал.

Вышел из дому.

Свежий ночной воздух прогнал сонливость, и он направился на луг к овцам.

Они не спали, месили грязь в загоне и наконец сгрудились в одном углу.

— Черт возьми! — Регор моментально понял: дело плохо. Побежал домой, в старый рюкзак наскоро сунул немного еды, бутылку вина, бутылку воды, надел высокие сапоги, забросил рюкзак за спину, схватил палку и шапку и вышел из дому. Запер за собой двери, с минуту постоял и решительно направился к загону, отбросил перекладины и выпустил овец.

— Скорей! За мной! — крикнул он, и овцы побежали за ним.

Около дома Регор на минутку задержался. Из кучи досок вытащил широкую, почти двухметровую доску, сунул ее под мышку и бодро зашагал во главе своего стада.

Он шел проселочной дорогой к шоссе, намереваясь провести ночь у Штефана, а дальше — видно будет.

Но по шоссе он прошел лишь половину пути от своего дома до поселка. Дальше до самых садов раскинулась сплошная водная гладь. Вода затопила шоссе, и, хотя ночь была светлая, Регор не отважился идти вброд. Да и зачем туда идти, теперь уже поздно…

Хорошо бы выбраться на главное шоссе, может, еще пойдет какая машина, мелькнуло у него в голове. И он повернул на север. Миновал свой сад, погруженный во тьму, и пошел дальше. Овцы следовали за ним. Он шел приблизительно двадцать минут, дорогу знал на память: чуть дальше, за поворотом, надо спуститься в овраг. И тут он понял, что не пройдет, предчувствие оправдалось, едва он дошел до поворота.

Вода залила дорогу и с этой стороны. Регор хорошо знал, что овраг довольно широкий — метров двести, и сейчас, ночью, спускаться вниз, пожалуй, не стоило, ведь он не представлял, как обстоят дела на другой стороне, где дорога слегка поднимается вверх. Рисковать он не мог.

С минуту он стоял, размышляя, что делать. Вернуться домой? Но к утру вода и сюда доберется. На юг нельзя, на север тоже, остается идти на запад, вдоль оврага, у подножья горы, километра два. Там, где овраг кончается, место довольно высокое — не затопит. Оттуда снова свернуть на север и километра через три выйти на асфальтированное шоссе, пересекающее весь остров с востока на запад…

Да, выбраться можно только в этом направлении, но на запад нет ни дороги, ни тропинки, повсюду одно за другим тянутся поля. Сначала сахарная свекла, дальше — ячмень, а за ним — пшеница, высокая пшеница.

— Что делать, ничего другого нам не остается, — громко произнес он, подбадривая себя, и зашагал по полю.

Тут-то и оказалось, что овца и в самом деле — не свинья: животные последовали за своим хозяином.