В тени шелковицы

— Русло изменят, — заговорил дедушка, проследив мой взгляд. — Оно пройдет вот здесь, — показал он рукой вниз. — Воду будут регулировать, подавать равномерно. Тут все измеряли, инженер мне сказал, река потечет ровная как стрела.

Я с грустью вспомнил об ивах, повергнутых на колени. И мне представилась их печальная судьба — судьба покорных, которым не позволяют даже стоять на коленях.

— Рыбы в реке не станет. Как начнут регулировать воду, обязательно рыбы не будет, — продолжал старик.

Когда мы подошли к задней калитке, уже темнело. Дедушка открыл калитку и пропустил меня вперед. Но тут же обогнал меня, взял у меня чемоданчик, шепнул: «Подожди здесь» — и скрылся в дровянике.

Когда вернулся, его нельзя было узнать. Он шумел, кашлял, смеялся, весело болтал бог знает о чем. О винограднике — его хотят заложить перед домом, о том, что будут проводить канализацию и уже вырыли помойную яму в саду, да следовало бы ее углубить так, как советовал он. Рассказывал о своей старшей внучке и о ее парне, который сейчас на военной службе, а когда осенью вернется, они определенно поженятся. Ведь так и должно быть, девушка на то и росла, чтобы выйти замуж, а вот зять его по-другому смотрит на вещи, считает, что парень прежде всего должен показать, сколько денег накопил, а иначе он, то есть зять, свою дочь не отдаст… Дедушка говорил с пятого на десятое, пока во дворе не показалась тетя.

— Боже мой, отец, где ты был? — всплеснула она руками, как только увидела нас.

— Где мне быть — на реке.

— Мы искали тебя по всей деревне.

— Туда я не ходил, — ответил он. — Правда же, не ходил.

— Ты слышал, что сказал тебе врач. Тебе нужен полный покой, так он и сказал. Отец, почему ты не слушаешься? — всхлипывала тетя, и мне казалось, что плакала она искренне.

— Я видел, внук идет в гости. Вот я и пошел ему навстречу.

— Отец, отец…

— Не могу я вылеживаться в постели, — ворчал дедушка. — Ну скажи ты мне, зачем валяться, если ноги мои еще ходят?

— Когда я увидела, что тебя нет в постели, я так испугалась… — простонала тетя. — Отец, не делай больше этого.

Дедушка стоял перед ней, как ученик перед учителем, когда тот читает ему нотацию. Кончиком ботинка он копал ямку в земле и бормотал что-то невнятное.

— Проходите, проходите, — пригласила тетя и подала мне руку.

Я пропустил дедушку вперед. Мы прошли на кухню, где никого не было. Сели на скамейку и сидели молча, пока не явилась тетя.

— Вы наверняка хотите есть, — обратилась она ко мне, — да и ты, отец, тоже, — добавила она, крутясь у плиты и теребя фартук. — Подождите немного, сейчас я что-нибудь приготовлю, — сказала она и исчезла; мы слышали, как где-то рядом она громыхала кастрюлями.

Дедушка немного помолчал, потом заговорил тихо, почти шепотом, так что, кроме меня, его никто не слышал.

— Хотелось бы мне там еще побывать, ведь я долго там прожил. Все выросло на моих глазах… Да, не говори никому, как мы с тобой встретились. Не проговорись.

— Я уже обещал вам, не выдам.

— Обещать-то обещал, да не забудь. Когда потеплеет, я думаю, доктор меня отпустит на несколько дней. Как ты думаешь, отпустит?

— Думаю, отпустит, только сначала надо подлечиться, — ответил я. — А потом, конечно, пустит.

— Там у нас внизу все наступает скорее: и весна, и лето. Не могу дождаться настоящей весны.

— Только не вздумайте тащиться туда поездом, — убеждал я деда. — У Петера есть машина, у Лойзы и Гелены тоже, пусть кто-нибудь из них вас туда свезет.

— Да и Феро уже купил, — похвастался дедушка. — Даже его старший сын, Карол, тоже с машиной. А ты что? — спросил он вдруг.

Дедушка считал меня самым способным своим внуком, он очень рассчитывал на мои успехи и никому не давал меня в обиду. А теперь, когда он видел, как все вроде бы обгоняют меня, ему было обидно, он хотел услышать, что я думаю по этому поводу.

— Я? — спросил я.

— Ну да, ты, — ответил дедушка.

— Я… — повторил я снова и задумался.

— Да, ты, — повторил и дедушка.

— Видите, дедушка, — начал я, — у всех есть машины, а вас отвезти некому!

— Так я им скажу, чтобы они меня отвезли, — проговорил он и хотел еще что-то добавить, но в кухню вернулась тетя. Дедушка замолчал. Тетя поставила кастрюлю на плиту и стала доставать тарелки из буфета.

— Мой пошел с Аничкой за пивом, — сказала она. — Хотят купить черное пиво в бутылках. В кладовке есть два ящика, да все светлое. Я больше люблю черное, и девочки тоже.

Она налила супу в тарелки и пригласила нас к столу.

Когда мы поели, на дедушку напала дремота. Я хотел предложить ему полежать, но тетя опередила меня. Дедушка не протестовал. Он только попросил, чтобы тетя постелила мне в его комнате.

— Еще чего! — сказала она. — Будет спать в столовой на тахте. Пусть хорошенько выспится.

— Он и у меня выспится, — возразил дедушка. — Поговорили бы мы с ним по душам.

— Утром поговорите, — сказала тетя. — Ты уже устал. Вспомни, что говорил врач.

— Ну, ладно, ладно, — согласился дедушка, — только обещай, что не уедешь с первым поездом! — предупредил он меня.

— Не беспокойся, отец, я его не пущу, — ответила вместо меня тетя.