В тени трона

23 августа Николай Второй подписал высочайший указ о формировании Кавказской туземной конной дивизии, стяжавшей в скором времени на полях войны грозную боевую славу. Командиром дивизии был назначен великий князь Михаил Александрович, произведенный по этому поводу в звание генерал-майора. Туземная дивизия комплектовалась из горцев-добровольцев – аварцев, карачаевцев, чеченцев, черкесов, ногайцев. В желающих записаться не было недостатка: в большинстве своем кавказские горцы видят высшее предназначение мужчины в участии в военных схватках, и это с детства готовит из них бесстрашных воинов.

Получив назначение, Михаил решил немедленно, взяв с собою лишь доверенного секретаря Николая Джонсона, ехать в Тифлис – контролировать формирование офицерского корпуса дивизии. Наталья с детьми оставалась в Гатчине. Видя нетерпение и боевой настрой мужа, она по мере сил скрывала волнение и тревогу – чувства, свойственные всем женам во время войны. Перед самым отъездом она взяла с Джонни слово: он ежедневно, ничего не утаивая, будет ей сообщать об успехах мужа, его здоровье и расположении духа.

Тифлис встречал багряной красотой ранней осени и радушием. Набор в дивизию шел как нельзя лучше: добровольцы являлись к месту сбора верхом на собственных лошадях, с отточенными до бритвенной остроты шашками и кинжалами, унаследованными от боевых дедов, которые воевали в горах с русскими солдатами генерала Ермолова, усмирявшего Кавказ. Но река времени смывает и уносит с собой и кровь, и ненависть, и любовь, и вот воинственные внуки уже готовы вступить в бой за Россию под командой великого князя Михаила Александровича. Неисповедимы дела твои, Господи, и непостижимы!

Офицеры дивизии, всех ее шести полков, различавшихся по цвету башлыков, составляли гордость и цвет российского офицерского корпуса. Среди командиров блистали происхождением и воинскими способностями не только русские князья Голицын и Гагарин – но и грузинский князь Багратион, хан Эриванский, принц Наполеон Мюрат, польский князь Радзивилл, персидский принц Файзулла Мирза Каджар с братом Идрисом, итальянский маркиз Альбицци. Такое красочное разнообразие объяснялось тем, что эти офицеры, живя в России, полюбили ее сыновней любовью и готовы были за нее пролить кровь в составе невиданной дотоле Туземной дивизии. Все они, разумеется, с юных лет традиционно обучались военному ремеслу в кадетских корпусах и юнкерских училищах; война была их профессией. Но главным отличием этой дивизии явилось то, что командовать ею было доверено родному брату царя.

Еще до окончательного укомплектования дивизии и погрузки полков в воинские эшелоны для отправки в Подолию, на Юго-Западный фронт, Михаил подыскал себе, по рекомендации кабардинского князя Бековича-Черкасского, боевого ординарца – ногайца Магомеда Каитова. Ногаец, по словам князя, был человеком беспримерной храбрости, смекалки, физической силы и совершенной преданности командиру. Его предки – а среди них и та ханская ветвь, от которой произошли знаменитые князья Юсуповы, – были воинами, и он, не нарушая семейных традиций, стал воином. Он привык к тому, что вся наша жизнь – это нескончаемая война, а мирные дни – лишь перерывы между боями. Переубеждать его в этом было бы занятием напрасным, да никто и не пытался.

Магомед был на полголовы ниже Михаила, но в плечах так же широк и в поясе гибок. На тонком кавказском ремешке посверкивал серебром ножен старинный кинжал, а из газырей черкески, сидевшей на Магомеде, как влитая, выглядывали винтовочные патроны. По разумению ногайца, в его обязанности входило беспрекословное исполнение пожеланий доверившегося ему командира и охрана его жизни от любых опасностей и угроз. Такое благородное убеждение, за самыми редкими исключениями, свойственно кавказским горцам; оно впитывается с молоком матери.

Михаил, человек открытой души, быстро привязался к своему диковатому на вид ординарцу и никогда, до самого конца, об этой привязанности не сожалел. А Магомед, не отлучавшийся из штаба, нес службу при генерал-майоре денно и нощно – двадцать четыре часа в сутки. За глаза его так и называли в дивизии: «тень Миши». Уважительное прозвище никак не ущемляло достоинства ногайца Магомеда.

Штаб дивизии формировался под доброжелательным, но требовательным взглядом Михаила; офицеры подобрались инициативные и решительные. Понятия «воинский долг» и «офицерская честь» сливались в них накрепко. Начальник штаба полковник Юзефович, имевший за плечами богатый опыт участия в военных действиях и удостоенный боевых наград за отчаянную храбрость в боях под огнем противника, пользовался заслуженным уважением среди подчиненных. Никому не было известно о полученном от вдовствующей императрицы Марии Федоровны тайном материнском предписании начальнику штаба: присматривать за горячим сыном и удерживать его на расстоянии от смертельно опасного авангарда.