В тени восходящего солнца

– Милая, ну я же просто из вежливости, ну что ты… – Лиза обхватило лицо Айко ладонями. Маленькая японка недоверчиво подняла на подругу свои влажные глаза.

– Я не хотела тебя обидеть, моя булочка, – с целью примирения европейка поцеловала Айко в уголок губ. – Я же просто из вежливости, ну что ты, – продолжала она и, увидев, что тучи ещё не рассеялись

(в глазах Айко колко сверкнул упрёк),

поцеловала японку ещё раз, в другой уголок. Это оказалось серьёзным испытанием для обиды и ревности, и по-анимешному грозный взгляд девушки вновь стал печальным. Казалось бы, никакого прогресса не было достигнуто, но Айко, продолжая смотреть на своё ненадёжное божество, выпятила нижнюю губу, отчаянно нуждаясь в демонстрации раскаяния.

Так тому и быть.

Лиза закусила губу до крови. От одного только вида наливающейся капли лицо Айко просветлело.

Ещё один поцелуй. Контрольный.

Застывшая на носках Айко больше не могла обижаться на милую Лизу.

«Что значит „ревную“? Её нельзя ревновать, нет! Невозможно! Она выше этого! Она святая!».

Каждая крохотная капелька словно бы искрящейся во рту крови отдавалась дурманом в голове; каждая секунда горячего поцелуя казалась непростительно короткой, а каждый миллиметр утончённых солёных губ ощущался нежным лепестком сакуры, покрытым душистым мёдом.

«Я не хочу, чтобы это заканчивалось, – душа Айко страдала от неизбежности конца, в то время как её язык сладко сплетался с языком Лизы. – Я не хочу жить без этого! О духи, пусть я умру в её объятиях!».

ГЛАВА 6

Поезда в Токио не могла обойтись без ночной вылазки в один из его клубных районов. Применив освящённый веками метод научного тыка, Лиза выбрала Роппонги, благо он оказался совсем рядом: кябакура, в которой работала Айко, расположена в нём же.

– О-о, ну это прямо судьба! – рыжеволосая красавица не преминула дать волю чувствам и легонько ткнула в нос подруге пальчиком. – Буп!

Первым делом, девушки зашли в ресторан и поужинали. Вернее, Айко поужинала, Элизабет же вдумчиво изучала путеводитель по клубам, то и дело неправильно произнося вслух их названия (Айко очень удивилась, узнав, что работает в «кулебяке»). Поначалу хостес получала удовольствие от пребывания со спутницей «по ту сторону аквариума», ведь работница кябакуры была крошечной молекулой этого гигантского организма – Индустрии Развлечений. Но «вид снаружи» кардинально отличался от «вида изнутри»: всё такое яркое и блестящее, а работники такие милые и улыбчивые, а клиенты такие весёлые и жизнерадостные…

От глянца, аккуратно натянутого поверх гнилья, изрядно подташнивало.

После ужина парочка нанесла визит в несколько выбранных Элизабет заведений. Девушки танцевали, смотрели, как подвыпившие местные исполняют нечто похожее на брэйк-данс, пели в караоке; все, кто имеет уши, наверняка решили, что на трезвую голову туристка пела хорошо, а после коктейля-другого – просто прекрасно.

Кстати, о коктейлях. Айко не только переводила, когда нужно (рыжеволосая подруга и без помощи слов могла сказать очень многое), но и отводила посторонних, пока Лиза оперативно, хоть и в своей типичной манере, перекусывала не совсем трезвыми гуляками женского пола.

Звуки из-за закрытых дверей могли бы пробудить в Айко ревность, но теплота, циркулирующая по венам вместе с кровью рыжеволосого божества с блестящими терракотовыми глазами, напоминала о непогрешимости подруги.

Можно сказать, что Лиза выпила намного больше японки, и последняя, увидев шатающуюся из стороны в сторону спутницу, решила, что лучше бы им отправиться домой.

– Я умира-а-аю! – завопила поддатая туристка и зашмыгала носом от горечи утраты контроля над собственными ногами.

– Нет, – раздражённо буркнула взмокшая Айко на японском, совершенно забыв, что сакэ и прочий алкоголь стимулирует у всех и каждого различные экстрасенсорные способности. В том числе и умение разговаривать на всех языках одновременно.

– Тогда – давай-ка танцевать!.. – тут у Лизы подкосились ноги, и она рухнула на асфальт.

«М-да…»

Из-за природной (или навязанной воспитанием) стыдливости Айко было неловко тащить нечленораздельно повизгивающую гайдзин по улице. Вскоре она завернула в переулок, чтобы дать Лизе прийти в себя и перевести дух самой. Подстелив курточку, японка посадила Лизу на землю и уперлась в колени ладонями.

Увы, но спокойно дойти до дома им не суждено. Вслед за девушками в переулок с гвалтом завалилась броская молодёжь в количестве шести человек; у некоторых были початые бутылки.

– Сукебан, янки… – испуганно шепнула Айко, пытаясь снова взвалить на себя подругу.

– Зачем суккубам яки, малышка? – по-русски лепетала Лиза, вяло отмахиваясь. – Вот же затейницы…

Смеющаяся гоп-компания оттеснила Айко в сторону и принялась с явной враждебностью обсуждать нетрезвую европейку. Испугавшись услышанного, японка бросилась на помощь Лизе, однако пара хулиганов (или хулиганок?) силой удерживали её, заслоняя своими разряженными туловищами весь обзор.