В тесных объятиях традиции. Патриархат и война

Мне Достоевский очень помог… вот именно спуститься на землю с облаков, в которых я витал столько лет. Мне было трудно, я, как говорится, подлил масла в огонь, не масла, а динамит я в огонь подсыпал. У меня был взрыв, у меня крыша чуть не поехала. Но я сумел собраться. Понимаешь, вот такая тропинка была, ниточка, я должен был или свалиться, или пойти прямо… но я сумел пойти прямо, я так считаю. Ну если я жив, значит я сумел. Потому что у меня конкретная была ситуация, когда я реально… а что мне убить себя, если я профессиональный убийца, такую подготовку прошел, самого себя убить, мне вообще было как пить дать… но (ухмыляется) я не сделал этого… я собрался, понял, что жизнь то на самом деле во-о-от такая, а не та в которой… И постарался уже свою жизнь, свои мысли, свои понятия уже строить вот на этой жизни… именно что люди не такие идеальные как я их считал, что жизнь не такая легкая, какой мне она казалась… что в жизни нужно отдавать предпочтение в большей части деньгам, улучшению материального благосостояния, а не увеличивать коофициент своего интеллекта, к сожалению. Ну, я сделал вот такие выводы… Пока нет, не стал таким, рожденный летать, ползать не сразу научится… но я остепенился.

По всей видимости все же карабахское сообщество относится к разряду тех, где самоубийство — случай экстраординарный. Оно выработало какие-то специальные межличностные политики, какие-то свои приемы залечивания и исцеления душевных ран или техники нейтрализации причин, могущих стать причиной суицида. Высокая степень эмпатии в повседневных межличностных отношениях и/или некие перераспределительные социальные механизмы видимо позволяют держать баланс в этой сфере. Ни одного случая самоубийства среди знакомых мне ветеранов не имело места (здесь не имеются ввиду случаи самоубийств в армии, в жесткой изоляции).

Посттравматическая адаптация