В тишине твоих шагов

Мама не двигалась, лишь тяжело вздыхала у окна.

—  Бесит, — громко сказала я, поправляя брюки, — что

такая неустроенная взрослая дочь отказывается принимать

советы, с кем и как ей строить свою жизнь. А я всю жизнь

следовала вашим советам, и к чему пришла?!

— Сядь и замолчи, — настойчиво произнес Арсений,

хватая меня за руку.

—  Не надо, — огорченно всхлипнула я, выдергивая ру-

ку, — вы не можете даже порадоваться за меня. Хоть чуточ-

ку! Хоть немножко… Поэтому я никогда не делилась с вами

своими переживаниями… Ни тебе советов, ни похвалы. Ни-

когда! Одна критика, критика.

—  Это неправда, — тусклым голосом возразил Сеня.

—  Да я всю жизнь боялась шагу ступить без вашего одо-

брения. Опасалась, что услышу вот это самое ворчание. Всё,

теперь я буду жить по-своему, поступать так, как нравится

мне. Хотите — принимайте, не хотите — свободны!

—  Ты с чего так завелась? — расстроенно спросил брат.

295

В его голосе я почувствовала теплоту и раскаяние.

—  Вам никогда не угодишь.

— Да рады мы, — заверил Сеня, поправляя одеяло, —

просто я не успел заметить, когда ты так изменилась. По-

взрослела будто, поумнела и даже встретила кого-то. Я что,

полгода лежал в коме?

—  А ты вообще, — махнула я на него рукой, — ничего не

замечаешь. Девка по тебе уже несколько лет сохнет! Каждый

день у твоей койки дежурила, а ты даже не замечаешь её.

—  Ты про кого? — удивился он, вытягивая лицо, зарос-

шее мелкой щетиной.

—  Про Катю, дурень!

—  Катю? — Сеня уставился в одну точку, силясь что-то

вспомнить и сопоставить факты.

—  Её самую!

—  Я думал, мне приснилось…

Мама, наконец, повернулась и, не обращая на нас вни-

мания, с обиженным видом продолжила убирать со стола

крошки и бумажки.

Я поправила халат и направилась к выходу.

—  Короче, ты балда, Беляев!

—  Нет, — не согласился брат, — Катя — хорошая девуш-

ка. Не то чтобы она мне не нравилась. Но у меня ребенок,

свои заботы, зачем мне обременять ее…

—  Уу, еще один! — рассмеялась я. — Ксюша уже не ре-

бенок и уж точно не помеха вашим отношениям. К тому же

они с Катей хорошо ладят. А ты балда!

—  Ты не понимаешь, — он покачал головой.

—  Она тебе нравится?

—  И что с этого?

—  Не тяни кота за яйца. Скажи ей.

—  Она достойна лучшего.

—  Это ей решать.

—  Брось, вы подходите друг другу и обязательно будете

счастливы. Дерзай!

—  Жизнь покажет, — он опустился на подушку и выгля-

дел разбитым.

— Как показывает жизнь, неизвестно, сколько нам от-

мерено дней. Так что постарайся каждый новый день на-

полнить жизнью.

296

— Со своей бы лучше разобралась, — вдруг фыркнула

мама, складывая руки на груди.

Я осеклась. Мне отчего-то вдруг сделалось так больно.

Улыбка мгновенно сползла с лица. Неужели можно так

сильно ранить словом? Не хотелось дальше продолжать

разговор. Пожалуй, и правда не стоит лезть не в свое дело.

Я перевела взгляд на Сеню, подняла дрожащую ладонь

и послала нежный воздушный поцелуй. В горле застыл комок.

—  Там папа, — еле сдерживая слезы, кивнула я в сторо-

ну коридора,  — лежит в соседнем крыле больницы. Он уми-

рает. У кого хватит духу, сходите попрощаться с ним.

В глазах матери застыл немой вопрос. Она побелела и,

сжав кулаки, медленно опустилась на стул.

—  Слова «прощаю» будет вполне достаточно, — пожала

плечами я и вышла вон.

Я так и не решилась зайти к отцу. Не нашла в себе сил.

Эмоции душили, хотелось прогуляться, проветриться.

Ведь смогли же как-то мы с мамой провести в спокойной

обстановке несколько часов в одном помещении? И чего

потом сцепились языками? Раньше я просто глотала обиды

и молча выслушивала замечания. Может, в этом дело…

На улице по-прежнему ярко светило солнце, возвещая

о скором приходе лета. Озорной теплый ветерок забирался

под одежду, сдирал с прохожих на лету головные уборы,

неожиданно запрокидывал у женщин подолы платьев, по-

зволяя себе с каждым дуновением всё больше и больше.

Мне было светло и уютно. Я расстегнула ворот рубашки

и выдохнула.

Руки сами потянулись к телефону в сумочке. Еще раз по-

смотреть на него, услышать голос. Но я сдержалась: мы

и так созванивались с Тимофеевым уже два раза сегодня. Не

хотелось напугать его своим преследованием.

Мимо проехал автобус, идущий к центру. Совсем пустой,

лишь одинокий кондуктор в салоне, со скучающим видом

навалившийся на стекло. До остановки было рукой подать.

А что, если я забегу в администрацию? Загляну одним глаз-

ком к Оле. Расспрошу её немного об этом Андрее… Счита-

ется ли это вмешательством в расследование?

Я и не заметила, как ускорила шаг.

297

Пара секунд, и я уже сидела на обшарпанном кресле, вы-

гребая мелочь из карманов. Женщина с сумкой на животе нео-

хотно встала, прошествовала ко мне с сонным видом, выцара-

пала мелочь из моих ладоней и бросила взамен смятый билет.

Сервис так себе. Но я была довольна. Опять на коне. Бу-

дет чудесно, если удастся узнать что-то полезное.

25

Администрация. Никогда мне это здание не нравилось.

Главный трехэтажный корпус выглядел массивным

и встречал посетителей пятью громадными арками на фаса-

де над крошечными окнами, придающими строению сход-

ство со средневековым готическим собором. Впечатление

неудержимого движения ввысь создавалось рядами углу-