В тишине твоих шагов

сами могли обсуждать стратегии и тактики будущих битв,

тренироваться и мечтать.

Пока однажды отец не запил из-за проблем с бизнесом.

Оставаясь с ночевкой на работе, он пил почти до самого

утра, а с началом рабочего дня бодрился при помощи новой

рюмашки чего-нибудь горячительного. Возвращаясь домой,

срывал накопившуюся злость и усталость на матери. Перед

глазами до сих пор стоят его ненавидящий взгляд и ледяные

руки, которыми он хватал нас, тащил и запирал в комнате.

Я сидела на полу, обхватив коленки руками, и слышала

рыдания матери. Слышно было, как разлеталась посуда, за

ней мебель. Потом можно было различить звуки волочения

и резкие вскрики мамы. Глухие удары чередовались с хри-

пами и мольбами о пощаде.

Сеня каждый раз метался по комнате. Припадая к две-

ри, он выл как загнанный зверь, умоляя отца прекратить.

Остервенело бил кулаком в стену. Обессиленный, он закры-

вал уши своими хрупкими детскими ладошками или разма-

зывал слезы по лицу.

За дверью еще долго не смолкало: мама всегда сначала что-

то тихо шептала, оправдываясь, уговаривала пожалеть детей,

но вскоре звуки новых ударов заглушали ее слабые стоны.

Сеня гладил меня по волосам, прижимал к себе и твердил,

что всё будет хорошо. Потом братом вновь овладевал гнев, он

кидался с разбегу на дверь, но попытки выбить ее никогда не

приводили к успеху. Да и что мог сделать одиннадцатилетний

мальчишка против куска добротной древесины? Он потирал

ушибленное плечо, стиснув зубы, и снова плакал.

Я сидела молча: ужас лишал меня голоса. Когда всё сти-

хало, мы слышали, как скрипят половицы, приближаются

тяжелые шаги, а потом чья-то рука шарит по двери. Брат

мокрыми от страха руками хватал меня, сажал в шкаф и на-

крывал покрывалом. Я делала в покрывале дырочку, чтобы

можно было дышать и видеть. Наклонившись вперед, при-

стально смотрела на дверь.

Сеня замирал, напряженно вслушиваясь в доносившиеся

звуки. Он знал, какая участь его ждет.

Дверь неизменно распахивалась от тяжелого удара но-

гой. Отец с перекошенным от гнева лицом нависал над бра-

21

том и, грубо ругаясь, обхватывал его шею рукой. Рванув

вверх, он резко отпускал свои железные пальцы, наслажда-

ясь увиденным. Я вздрагивала от ужаса, видя, как Сеня па-

дает вниз и сильно ударяется головой о пол. Он слабо сто-

нал, чувствуя, что мышцы больше не повинуются ему. Его

глаза замирали, полные боли и отчаяния, когда сверху на

его лицо обрушивались новые удары.

Втянув голову в плечи, словно охраняя ее от удара, я ку-

талась в одеяло и старалась не дышать. Мне казалось, что

если посильнее зажмуриться, то сейчас всё пройдет. Вот

сейчас. Обязательно. Еще немного.

Я вылезала из укрытия, только когда в доме всё стихало.

Маме не пришлось собирать вещи и убегать с детьми из

дома. В один из таких приступов бешенства он проломил ей

череп. Вызвав «Скорую», он рыдал над ее телом не в силах

простить себя за такую жестокость.

Его осудили, и на несколько лет он ушел из нашей жизни.

Мама восстанавливалась почти два года, снова училась хо-

дить и говорить. Арсений быстро повзрослел, забросил за-

нятия спортом, помогал бабушке ухаживать за ней и рас-

тить меня. Отец писал письма, полные раскаяния, мама

выбрасывала их, не читая. Она винила себя за то, что сразу

не защитила нас, за то, что долго терпела и верила в его ис-

правление.

Освободившись, отец поселился в одном из общежитий на

окраине города. Вел себя тихо, устроился на работу, водил ав-

томобиль. Так же писал письма маме, мне, брату, искал

встреч, предлагал помощь. Но мы старательно избегали этого.

Однажды он пришел к нам поговорить, но все закончи-

лось скандалом. Мы продали квартиру и уехали из того рай-

она. Маме с бабушкой купили двухкомнатную квартиру,

Арсений взял себе однушку. Я стала снимать жилье у него

под боком. В целом нам жилось неплохо.

Достав из кармана ситцевый платок, мама промокнула

им лоб. Часы на стене показывали 10 утра. Она сидела на

стуле возле окна и смотрела на небо. Рядом на тумбочке

стоял стакан с водой. В помещении было светло и тихо.

Я погладила брата по волосам. Светлые пряди выгляды-

вали из складок бинтовой повязки, играя на солнышке золо-

22

тыми бликами. Его сон казался таким безмятежным, рас-

слабленные руки спокойными и сильными. Дыхание

по-прежнему было ровным. Поправив край одеяла, я вста-

ла и взглянула на показания приборов. Всё по-прежнему.

Без изменений. Надеемся и ждем.

—  Устала? — сказала Катя, беря мою руку в свою.

—  Не слышала, как ты вошла, — тихо проговорила я. —

Всё нормально. Немного болит спина, но сегодня я хотя бы

немножко поспала.

—  Доброе утро. — Подруга достала из пакета лекарства

и положила на тумбочку. — Всё обязательно будет хоро-

шо, — успокаивающе сказала она маме, — не нужно волно-

ваться. Выпейте, я принесла успокоительное. Позже отвезу

вас домой помыться и переодеться.

—  Как там Ксюша? — спросила я, собирая вещи.

—  Ушла в школу. — Катя поправила халат и села на край

кровати. — Я фильтрую информацию, но она уже совсем

взрослая и всё понимает. Лучше б ты вернулась домой, ей

нужна твоя поддержка.

Повесив на плечо сумку, я поцеловала брата в щеку. Ме-