В зеркале голубого Дуная

Я пересек крохотную Пфарерплатц с глубоким волнением от сознания того, что ступаю по тем же камням, по которым в глубокой задумчивости проходил великий композитор. Перед воротами Эроикахауз моя рука сама потянулась к шляпе. Мы с Альфредом тщательно вытерли ноги и с чувством благоговения переступили порог. Тут нас ожидало горькое разочарование. Домик Бетховена оказался заселенным, его можно было осматривать только снаружи. Во дворе пивная. Там, где рождались бессмертные мелодии, булькало пиво и звякали кружки. Альфред с грустной усмешкой посмотрел на меня и, горестно прижмурив свои подслеповатые умные глаза, покачал головой.

Ни одному из известных композиторов, живших в Вене, не приходилось так часто менять квартиру, как Бетховену. Отчасти это объяснялось его характером, возмущавшим спесивых аристократов и ограниченных филистеров — Бетховен не оказывал знаков почтения даже самым именитым и не хотел считаться с сонмищем мещанских предрассудков, — но главным образом его непрерывным музицированием. Музыка Бетховена в то время казалась слишком громкой и беспокойной. Домовладельцы и соседи спешили избавиться от неприятного постояльца.

Сравнительно долго — с небольшими перерывами с 1804 по 1815 год — Бетховен жил в доме Пасквалати, на Мелькерайбастай, 8. Здесь он занимал две маленькие комнатки под самым чердаком на четвертом этаже. В доме Пасквалати он написал свою единственную оперу «Фиделио», IV, V и VII симфонии и несколько других всемирно-известных произведений.

К дому Пасквалати примыкает небольшой флигель. Это… «Дом трех девушек!» Юный Шуберт часто бывал здесь именно в те годы, когда у Пасквалати жил Бетховен. Молодой композитор боготворил Бетховена[65]. Тайком, на почтительном расстоянии Шуберт иногда сопровождал Бетховена во время его знаменитых прогулок по Вене, когда глухой титан шел, не замечая встречных, погруженный в свои глубокие думы. Потом Бетховен приходил домой и сразу садился за рояль. А Шуберт стоял под окном и слушал. Он был одним из немногих современников, понявших гений Бетховена.

Некоторые исследователи утверждают, что, уже будучи тяжело больным, Бетховен прочитал несколько песен Шуберта и дал высокую оценку его чудесному дарованию. Оба композитора, как упоминалось, похоронены рядом. Но при жизни великие современники, жившие почти в одном доме, ходившие рядом по одной улице, так и не познакомились друг с другом.

Теперь на Мелькерайбастай, 8 находится Errinerungsraum[66] — единственное мемориальное учреждение Вены, посвященное Бетховену, весьма отдаленно напоминающее музей. Он посещается довольно редко и по преимуществу иностранцами. Поднимаясь по лестнице обычного жилого дома, посетитель не встречает никаких вспомогательных указаний. На глаза ему попадаются таблички на дверях квартир с именами жильцов: «Господин Н.», «Господин М.», «Господин… Бетховен»! Сначала турист не верит своим глазам. Потом нерешительно звонит. Дверь открывает скромно одетая женщина — одновременно сторож, уборщица, гид.

— Господин желает осмотреть комнаты? Пожалуйста. Один шиллинг.

Первая комната почти пуста. Здесь стоит рояль, не имеющий никакого отношения к Бетховену, два более чем скромных стенда с малоценными экспонатами, два бюста — копии скульптурных портретов, сделанных с молодого Бетховена; на стенах висит несколько гравюр.

Во второй комнате — конторка, где продаются входные билеты и портреты господ Пасквалати, которые считаются друзьями и покровителями Бетховена. «Покровители» получали с квартиранта за стол и квартиру пятьсот гульденов в год. Чтобы представить себе, что такое были пятьсот гульденов для музыканта, достаточно вспомнить, что после смерти Бетховена его рукописи продавались по одному-шести гульденов за «штуку».

Главными экспонатами музея считаются колечко из волос композитора, сахарница и дверная ручка с замком из дома на Шварцшпаниерштрассе, 15. (Здесь Бетховен квартировал в последние два года жизни. Этот дом, где скончался композитор, не сохранился.)

После смерти Бетховена его имущество и бесценные рукописи были проданы с молотка. Рояль, вещи и рукописи Бетховена позднее попали в Бетховенский музей в Бонне, где великий композитор родился и откуда навсегда уехал в Вену в возрасте двадцати двух лет.

Известно, что Меттерних установил надзор за Бетховеном и собирался выслать его из Вены за «опасные политические взгляды». Но великий музыкант не ведал страха, он не скрывал своей неприязни и презрения к титулованной знати. Он даже досадовал на то, что не всем вельможам доступен язык его бунтарской музыки. «Я завидую поэтам, — сказал однажды Бетховен Грильпарцеру. — Вы можете сказать яснее».

Новизна формы и содержания были причиной того, что музыка Бетховена не сразу нашла признание современников. Сохранилось воспоминание о безмерном удивлении венцев, узнавших, что прославленный Россини приехал из Италии на поклон к Бетховену.