Читаем В зеркале голубого Дуная полностью

В зеркале голубого Дуная

Бывает так, что прославленные артисты возвращаются в Австрию — с капиталом или с болезнями — только на закате жизни, только для того, чтобы «умереть дома». Австрийцы со смешанным чувством гордости и горечи называют имена своих любимых дирижеров, управляющих знаменитыми американскими оркестрами, солистов, поющих в Ла Скала, музыкантов, успешно гастролирующих по всему свету. Платонические рассуждения австрийского радио и печати о вреде «экспорта интеллигенции» не дают существенных результатов. Все дело в том, что музыкантам и композиторам в Австрии Живется нелегко. Штатных должностей мало, оклады низкие, найти достойный заработок трудно. Марсель Рубин как-то рассказал мне, что одному из его коллег, видному композитору, заплатили за дирижирование в большом концерте семьдесят пять шиллингов[69].

В связи с отмечавшимся в Австрии двухсотлетием со дня рождения Моцарта Австрийское объединение работников искусства и науки обратилось с призывом к правительству и парламенту. Напомнив о печальной судьбе Моцарта, Объединение требовало по возможности улучшить положение музыкантов и композиторов. Обращение осталось без ответа.

Гордясь музыкальными традициями Вены, городские власти по существу делают очень мало для дальнейшего развития музыкального искусства. Для деловых кругов музыкальная слава Вены, Зальцбурга и Граца имеет в первую очередь коммерческое значение.

Имя Моцарта носят десятки ресторанов, кафе и отелей. Самодовольный сытый Моцарт в завитом, белом парике и бархатном камзоле улыбается с конфетных коробок и коньячных бутылок. В провинциальной гостинице постоялец вдруг обнаруживает в богатой рамке под стеклом вырезку из пожелтевшей газеты, где делается сообщение о первом представлении «Волшебной флейты». Хозяин гостиницы, говоря с гостем о Моцарте, умно и растроганно покачивает головой. Но потом выясняется, что владелец отеля ни разу в жизни не был в опере и знает о Моцарте только то, что его имя привлекает иностранных туристов.

Имена великих австрийских композиторов начинают пускать в оборот даже иностранные фирмы, проникшие в Австрию. В Вене, например, есть «Шубертовский гараж». Он принадлежит компании «Сокони Ойл»…

«Отцы города» очень мало заботятся о том, чтобы уберечь молодежь от проказы гнилого модернизма.

Нашим любителям музыки даже трудно себе представить, в какие дикие оргии превращаются иногда выступления знаменитых гастролеров из Соединенных Штатов, Западной Германии, Франции и других стран «свободного Запада».

Их появлению предшествует шумная реклама: «В Вену едет «Воющий дервиш», «Король рок-н-ролла». «Патер с гитарой», «Вы будете хохотать, рыдать и орать», «Двухнедельные гастроли Плаксы».

На сцене перед микрофоном «стильно одетый» глухой парень. Он поет с завыванием под оркестр и жалобно всхлипывает. Это и есть Плакса. Постепенно нарастает психоз — в зале вслед за Плаксой начинают всхлипывать и рыдать юные истерички, за ними кое-кто из их молодых кавалеров. После «концерта» все расходятся довольные. О! Оригинально! Шик! Есть о чем поговорить! На следующий день зал опять переполнен. Сборы во много раз больше, чем от настоящего концерта.

Другие «гастролеры» признают музыкальными инструментами только… будильники. Третьи — идут еще дальше. Они по ходу «концерта» рубят рояль топором. Бывают и массовые радения: один гастролер везет другого по полу на контрабасе. Трубач, издавая истошные звуки, катается со своей трубой по сцене, будто на него напал рой пчел. Некое человекоподобие, разбившее свою бедную скрипку на куски, с треском рвет на себе костюм. Часть публики «детонирует». Распоясавшиеся желторотые юнцы грызут галстуки, ломают стулья, свистят, хрипят, стонут. Какой-то прыщавый верзила, посадив себе на шею полуголую девицу, ошалело скачет по залу…

Нужно ли удивляться, что подобные «концерты» неоднократно заканчивались вмешательством полиции и пожарной команды, которая, как взбесившихся животных в цирке, разгоняла «любителей музыки» холодной струей из брандспойта.

И все-таки Вена гораздо лучше других городов Запада выдерживает осаду чумы модернизма. Большинство венцев осуждают, презирают и высмеивают поклонников эпилепсии в музыке. Не находят признания и другие уродства. Австриец Шенберг, например, основоположник школы атональной музыки, имеет в своей стране гораздо меньше последователей, чем в других странах Запада.

Богатое классическое наследие и крепкие реалистические традиции помогают венским музыкантам преодолевать нездоровые течения. Конечно, есть равнодушные, считающие все это случайным, временным, обязательным «для каждого поколения». Они говорят: «все были молодыми», «надо же и им перебеситься», «потом все встанет на свое место». Но немало и дальновидных. Они понимают, что подобные явления в венской музыке — признак тревожный: пора принимать решительные меры.