В жизни и спорте

отрывал от земли металлические конструкции весом до 300 кг. Казалось, из него выйдет

первоклассный тяжелоатлет. Но стоило Григорию выжать несколько раз штангу, как он

начинал жаловаться на усталость, на боль в спине. Впрочем, он этими попытками и

ограничил своё знакомство со спортом. Нагрузка в техникуме и на тренировках была

чрезмерной даже для моего сильного организма. Я приходил домой, валился в постель, и

казалось, что мои тяжёлые ноги могут проломить сетку кровати. Отец ругался. Мать

жалела и при каждом удобном случае подкладывала лишний кусок мяса.

И вот пришла первая победа: я выиграл звание чемпиона города с результатом 260

кг. Успех этот был достигнут неожиданно быстро — буквально за 2-3 месяца.

Это и решило мою дальнейшую судьбу. Я почувствовал в себе силу, вкусил первую,

пока ещё маленькую, но всё же славу. А это в юные годы не может пройти незаметно.

Я стал тренироваться с отчаянным упорством. Тренировки совершенно меня

измучили. Не знаю, чем бы всё закончилось, если на меня не обратил бы внимание

Александр Донской — в то время уже опытный и признанный мастер.

Это был удивительный человек и спортсмен. Наша дружба длилась много лет, до

самой его смерти. Обстоятельства сложились так, что в период Великой Отечественной

войны Александр Донской остался на временно оккупированной фашистами территории.

Ему, еврею, пришлось скрываться в лесах. Один крестьянин обучил его молитвам, и он

странствовал по деревням как божий странник. Потом нашёл партизан и до конца войны с

оружием в руках боролся против немецких оккупантов в рядах известного объединения

народных мстителей под командованием И.Шитова. После войны здоровье Донского

пошатнулось. Неизлечимая астма не давала ему покоя. Он стал замкнутым, много

тренировался и... курил.

В 1948 году Донской выиграл даже звание чемпиона СССР. Спустя два года он ещё

раз вышел на помост и завоевал серебряную медаль чемпиона страны, уступив лишь

Удодову. Это был последний рывок большого спортсмена, который ещё раз

продемонстрировал торжество человеческой воли.

Донской был неплохим художником, и это ещё больше нас связывало. Я помню его

последнюю работу "На могиле партизана". Эту картину он писал особенно долго и

старательно.

Перед одним из моих выездов за границу мы встретились. Донской был страшен, но

курил так же, как и раньше... "Может, лекарство привезёшь заграничное?" Я привёз ему

какие-то флаконы. Но было уже поздно. В ту ночь он попросил открыть окна. Под утро

лишь прошептал:

— Деревья под окном шелестят так же, как в Брянских лесах...

Моим окончательным выбором стала штанга. В этом виде спорта меня привлекало

совершенно точное и конкретное измерение возможностей человека. Никакого обмана,

никакого отвлечения. Это самая точная возможность определить победителя: кто больше

поднял, тот и чемпион.

Несмотря на трудности, тренировки доставляли мне огромное удовлетворение.

Цифры фиксировали рост результатов. Цифры! Это было внушительно и наглядно, как на

световом табло. И, наконец, эстетическая сторона: красивый, сильный человек спорит с

земным тяготением, побеждает железо, поднимает сотни килограммов. Это нужно было

прочувствовать хотя бы один раз, чтобы уже всегда к этому стремиться.

В Киев приехали Георгий Попов и Аркадий Касперович. Короли помоста! У Попова

тогда уже был мировой рекорд в рывке двумя руками. Шёл 1934 год.

27 мая на традиционной встрече Москва-Ленинград Николай Шатов побил мировой

рекорд австрийца Ашмана, вырвав левой рукой 78,4 кг. Буквально через несколько дней

Георгий Попов в рывке двумя руками достиг невиданного для того времени результата —

98,2 кг.

Сейчас эти веса могут вызвать иронические улыбки. Не улыбайтесь! В те времена

Попов был чудом. О людях незаурядных, которые неожиданно становятся популярными,

иногда распространяются самые удивительные слухи. Про Попова говорили тогда, что он

ведёт полудикий образ жизни: спит в спортивных залах, ест сырое мясо. Он

действительно производил впечатление аскетического человека, способного на подобные

чудачества. Все изумлялись его выдержанности и неутомимости. Подстриженный "под

бокс", с чубчиком, спадавшим на лоб, Попов казался злым и неприступным. Был он

самым могучим среди нас, а весил всего лишь 60 кг. Он мог взвинтить себя до того

экстаза, который был нужен для победы. Достигнув одного, Попов сразу же начинал

подготовку к следующему рекорду. "Нужно много отдать, чтобы достаточно получить",

— говорил он. Его нагрузки были страшными. Скептики поговаривали: "Он наконец

выдохнется".

Но Попов не выдыхался. Он хотел даже догнать тяжеловесов, хотел обойти каждого,

обойти всех. Он был гордым и самолюбивым, большим шутником и злым насмешником.

Попов был некоронованным чемпионом мира. Своими рекордами он намного опередил

время. Но советские спортсмены в довоенные годы не состояли в международной

федерации и могли лишить зарубежных атлетов звания чемпиона только в заочной дуэли.

Я начал слепо копировать Попова, не понимая, что у каждого из нас должна была

быть своя система тренировок. Низкий сед, которым прославился в рывке Попов, у меня