Вакансия за тридевять парсеков

Сирена снова заверещала, и я прочистила ухо. Звук тревоги был не такой, как при незабвенной экстренной посадке. Долгий и въедливый, он напоминал вой метели в холодную зимнюю ночь, только намного громче. Прозвучав один раз, сирена ненадолго затихла, будто отдыхая и набирая воздуха в грудь, а теперь снова заголосила, как на грех выбрав момент, когда я пробегала мимо динамика. Спать под такой концерт, да еще в аварийном модуле, было решительно невозможно. Видимо, Манари просто не стала пугать экипаж, ведь и так никто не уснет.

– Что вообще такое этот спирит?

Мне ответил Кип:

– Коренная раса планеты Анима, очень редкая и малочисленная. У них нет тел, только сознание. Спириты могут овладеть чьим-то телом и управлять им. Настоящий владелец умирает через некоторое время после вторжения.

– Как? В смысле, у нас же разные нервные системы, как спирит ухитряется совпасть с каждой?

– Вселится в тебя – спроси! – огрызнулся Кип, и я согласилась, что время для астробиологических вопросов выбрала неудачное.

Из кают высовывались любопытствующие лица. Члены экипажа, хоть и не выходили за порог, но в модули пока не торопились, обмениваясь репликами, перекрикиваясь между собой и задавая вопросы пробегающему мимо них Риму, которые тот игнорировал с потрясающим нахальством. Четверка твиникийцев двигалась по коридору и загоняла всех обратно в каюты, вежливо, но непреклонно убеждая ученых внять требованиям безопасности. Сделать бы этим инопланетянам прививку дисциплины! У нас на Земле ее и то больше.

– Так этот спирит был в теле настоящего Ингреймана? – У меня закололо в боку от быстрой ходьбы, местами переходящей в бег. – Это не просто какой-то двойник? Тогда почему его обожгло?

– Потому что внутренний огонь погас. После смерти наши тела так же подвержены высоким температурам, как и прочие.

Рим заскочил в лифтовую трубу, и я влезла к нему, не желая упускать из виду даже на короткое время. Труба натужно засвистела, поднимая двойной вес, но справилась. По ней и потяжелее существа летали.

– Чего ты сразу не пальнул тогда? Он же хвастался, что убил Ингреймана!

– Он так удобно делился с нами своими злодейскими планами, не хотелось перебивать.

– Он меня чуть не задушил! – возмутилась я.

Мы выскочили на мостовой палубе и припустили к мостику. Напуганные очередной тревогой люди торопливо пробегали мимо, спеша забежать в рабочие отсеки. Двери рубки открылись сами по себе, пропуская Рима, а заодно и меня, в святая святых флиберийского корабля.

Леотимир даже не обернулся на нас. Он стоял возле такого же непонятного агрегата, похожего на светящийся рояль, какой я видела у него в каюте. Должно быть, это и есть пресловутый энерпульт, с которого осуществляется управление кораблем.

– Айримир? – раздалось сразу нескольких голосов. Кто-то звучал удивленно, кто-то – осуждающе. Рим обвел присутствующих нечитаемым взглядом и прошел к брату.

Четыре пары малознакомых желтых глаз скользнули по мне, как по пустому месту. Манари тоже оглянулась, но не стала ничего говорить, а Лео вообще смотрел в экраны и меня не видел. Впрочем, я и так не собиралась выпрыгивать в центр комнаты, размахивая алыми лентами и распевая частушки. Скромненько притулившись в уголке, я молча наблюдала за суетой, царившей в командном модуле.

Помещение формой напоминало перевернутую параболу. Вдоль стен располагалась разнообразная аппаратура, возле которой суетились флиберийцы. Все они галдели, перекрикивая друг друга и ежесекундно докладывая капитану малопонятные данные:

– На сканере вижу вольтажные пушки! Неактивны…

– Щиты на семь часов поднял!

– Экипаж интересуется, что случилось, капитан!

– Второй боковой наведен, расчетная точка три-два-семь, жду указаний!

Манари стояла слева, возле мигающего кнопками аппарата. На ней были наушники размером с ее голову, делающие флиберийку похожей на чебурашку.

– «Армада» запрашивает связь, капитан! Капитан! Включать? – Манари сдвинула один наушник и обернулась к Лео, который все так же стоял спиной ко всем нам. – Капитан?

Ну давай же, Лео! Соберись!

– Включай.

Манари быстро-быстро защелкала кнопками. Над энерпультом развернулся здоровенный экран, и все притихли.

Появившийся на экране парень на пирата совсем не походил. Щупленький, темноволосый, просто и неброско одетый, он был похож скорее на чьего-то сынишку, чем на отчаянного головореза. Тем не менее, голос его прозвучал решительно:

– Я хочу говорить с капитаном «Фибрры».

Леотимир брезгливо оглядел его с ног до головы.

– Это не взаимно.

Паренек стушевался, глянул куда-то вбок, но все же собрался.

– У вас на борту наш человек. Мы хотим забрать его.

– Ваш человек мертв, – холодно отчеканил Лео. – Представьтесь!

– Уверены, что умер спирит, а не его носитель?

– С кем я говорю?! – рявкнул Леотимир. Рим переступил с ноги на ногу, с беспокойством косясь на брата.

Во взгляде парня что-то изменилось: он стал холодным, острым, как лезвие ножа.

– Мое имя Сергей. Я капитан «Армады».

– Капитан? – шепотом отозвалась Манари. – Да он же ребенок совсем!