Ваксберг А.И. Моя жизнь в жизни. В двух томах. Том 2

В тот же день Верховный суд СССР реабилитировал одного из немногих — истинных, несокрушимых — антисталинистов, бесстрашного Мартемьяна Рютина, бывшего кандидата в члены ЦК, первого секретаря Дагестанского обкома, а потом и первого секретаря Краснопресненского райкома партии Москвы, автора так называемой «рютинской платформы»: обращения ко всем членам ВКП(б) с призывом свергнуть тирана. «На всю страну надет намордник, — писал Рютин в своем обращении. — … Кто не видит сталинского ига, кто не чувствует произвола и гнета Сталина и его клики, кто не возмущается этим, тот раб и холоп». Рютина не сломили никакие пытки, он продолжал бросать в лицо своим истязателям то же самое, что писал в подпольных листовках и в интереснейшем, тоже подпольном, исследовании «Марксизм и кризис пролетарской диктатуры». О близящемся крахе всех советских устоев реабилитация Рютина говорила даже больше, чем реабилитация Зиновьева или Бухарина.

Мне позвонил Олег Темушкин, сообщил об этом, действительно историческом событии. А я сообщил ему о своем горе. Маму он хорошо знал — печально замолк. Потом сказал: «Теребилов разрешил ознакомить вас с делом. Только вас. Завтра к концу дня фельдъегерь уже вернет его на Лубянку. И там до него не добраться. Не упустите единственный шанс».

Назавтра я выбирал место для могилы, потом, запершись в кабинете Олега, несколько часов подряд диктовал на магнитофон почти все содержимое врученных мне трех томов. Горе мое было огромно, ни о чем другом я думать не мог, но — диктовал, диктовал… Знаю: мама меня не осудила бы. С ней связана вся моя жизнь, я всем ей обязан, но она была для меня еще и другом, единомышленником, товарищем по общему делу. Про судьбу Рютина мы не раз с ней говорили, о его реабилитации еще совсем недавно нельзя было даже мечтать. И вот — свершилось. В тот самый день, когда ее не стало.

Вечером я отправил телеграмму в Ленинград — внучке Рютина, Юлии Захаровне Жуковской, — ее адрес дал мне Миша Шатров, — сообщил о посмертной реабилитации деда. Она была дочерью Любови Мартемьяновны Рютиной, единственной из всей семьи, чудом избежавшей расстрела. Письмо Юлии Захаровны пришло через несколько дней: оно было кратким и выразительным. Прочитав телеграмму совершенно ей незнакомого человека, она упала в обморок. Очнувшись, читала ее множество раз, верила и не верила… Потом рассказывала об этом по телевидению — запись крутили неоднократно, она вызвала новые письма, благодарные, теплые, но никто не знал, чего мне стоила та информация: телеграмму Ю.З. Жуковской я отправлял вместе с телеграммами близким, извещая их о маминой смерти.

Две недели спустя мой очерк «Как живой с живыми» напечатала «Литературная газета». Чуть позже в журнале «Юность» впервые появилась опубликованная мною с подробным комментарием и сама «платформа» — под тем названием, которое дал ей Рютин: «Прочитав, передай другому». На этот раз откликнулись не только те, кого потрясли мужество и честность человека, повинного лишь в том, что он до конца остался верен романтическим иллюзиям убежденного большевика и отвергал безупречно точную формулу «Сталин это Ленин сегодня».

Самая замечательная из тех гневных отповедей, что обрушились на меня, пришла тоже из Ленинграда. Нарочно не придумаешь: автор письма Антонина Федоровна Хамаритова («бывший комсомольский работник» — подписалась она) жила на проспекте Суслова! «Наконец-то! Контрреволюция выползла наружу и показана Вами во всей наготе». Так начиналось страстное письмо комсомольской работницы, большое, на много страниц, — я смогу привести из него только несколько строк. «Двуличные твари! — восклицала она. — Да их расстреливать было нужно на месте… Кто же вы, коль проповедуете такие вражеские методы?.. Все вы сегодня достали с пыльных полок „Котлован“ писателя-кулака Платонова. Так и ваш Рютин — заговорщик. еще перед войной их не всех выкорчевали. В войну они становились предателями и полицаями…. Критиковали мы <при Сталине> невзирая на лица. Любая трибуна предоставлялась. Все было поставлено для человека и ради человека. Демократия была, вам и не снившаяся! <…> Ходили мы в кротовых, хорьковых, беличьих шубках, фильдеперсовых чулочках и лакированных туфельках. Мы замечательно жили. Иосиф Виссарионович Сталин всего себя отдал простому народу. А Рютины мешали нам строить лучшую жизнь. Проклятье им! Всеобщее!!»