Ваксберг А.И. Моя жизнь в жизни. В двух томах. Том 2

«…Когда в 1964 году я выходила замуж за Альберта Батнера, 1936 года рождения мне сказали, что его отец, Батнер Александр Александрович, пенсионер, полковник в отставке, имеет два ордена Ленина, сидел в сталинских застенках 8 лет — с 1946 по 1954. Подробности о его жизни я узнала от мужа, а еще больше от свекрови Антонины Петровны, доброй и скромной женщины, страдалицы при своем муже. Антонина Петровна была когда-то личным секретарем Ульриха, председателя Военной коллегии Верховного суда СССР, по-моему, даже больше, чем просто секретарем, на эту работу ее вроде бы устроил муж, было ей тогда около тридцати лет, и она была настоящей красавицей и, как могла, помогала делать карьеру мужу.

<…> В молодости мой свекор „рубал беляков“ в армии Буденного, а потом огнем и мечом устанавливал советскую власть в Туркестане. Со смаком бахвалился, как бился с басмачами: насиловал женщин, отрезал им груди, жег дома и людей в них. Никого не оставляли в живых, чтобы не было свидетелей, <…> Как-то встретил на улице своего друга, то ли буденовца, то ли по туркестанским боям, тот предложил ему работу в Верховном суде — такие, как ты, сказал он, верные и беспощадные, нужны органам. <„Органы“ и Верхсуд — обратим внимание — воспринимались как единое целое.> До перехода на эту работу Батнер уже успел забить до смерти свою четырехлетнюю дочь, больную воспалением легких, с температурой сорок, за то, что она не попросилась на горшок. Металлической пряжкой от ремня довел до такого состояния, что через сутки она умерла. Врача не вызывал. <…>

Все сотрудники военной коллегии жили в Москве в здании бывшей монастырской гостиницы на Софийской набережной. Общаться можно было только со своими сослуживцами, да еще с обслугой. При жене открыто ласкал и в общежитии, и на работе молодых девочек-секретарш и уборщиц, говоря: „Тонька — свой парень, перетерпит“. Устраивал себе „женитьбы“ на 2–3 месяца, разводился, это было тогда очень просто, опять возвращался к Тоньке — „своему парню“, она все терпела. А что было ей делать? <…>

Он был молодой, то ли 1902, то ли 1903 года рождения, но его в семье звали „дед“. Работал ночами, приходил, напивался и спал, не позволял дома подавать мозги, он их ночью видел в избытке. Со слов „деда“, секретарь военной коллегии имел право сам расстреливать (возможно, был обязан, точно не знаю), он этим правом всегда пользовался, иногда за ночь убивал до 150 человек, если, конечно, не врал.<…>

За процесс Бухарина получил орден Ленина, а второй за дела военных уже в 1940 или 1941 году. Как я поняла, он сам участвовал в расстреле Бухарина и его подельников. <…> В 1946 году его арестовали якобы за халатность, дали 10 лет. Но Ульрих выручил, он еще был в силе, Батнер отбывал наказание где-то рядом с Москвой, жена и сын ездили к нему на свидания.

<…> Когда после смерти Сталина его освободили, вызвали в ЦК, чтобы он рассказал про какие-то старые дела, ему известные, он испугался, сказал, что ничего не знает и не помнит, хотя ему обещали и ордена вернуть, и еще разные привилегии. Но он чего-то очень боялся. Предпочел получать минимальную пенсию, но чтобы про него забыли. Устроился кассиром на Ярославском вокзале. Я его знала близко целых 10 лет, до 1974 года, когда он умер. Знала его только жадным, грубым, жестоким. Развратничал до последних дней. Антонина Петровна не пошла его хоронить, и сын тоже, я одна его хоронила.

<…> Альберта я приняла сначала за несчастного сына несчастного отца — была наивной, верила только в хорошее. А он оказался точной копией отца, за моей спиной имел еще пять „жен“, развратничал с моей ближайшей подругой, наплевал на обоих своих сыновей (старший с тяжелым нервным заболеванием), да и не только на меня, но и на свою мать. Мы с Антониной Петровной жили душа в душу, я скорее за ней, а не за Альбертом была замужем, и ее хоронила. Я, а не сын.<…>

Он меня бросил через 20 лет совместно прожитой жизни, и теперь я рада, что он не общается со своими детьми, не развращает их. Больше всего боюсь, чтобы к ним по наследству не перешли задатки их деда. <…> Забыла сказать: Батнер Александр Александрович — из приволжских немцев, из Самары. Хотел обязательно стать русским и стал им. Для этого сделал все, чтобы, кроме него и сына, не осталось других Батнеров: всех до одного отправил под пули, вся родня выполона на корню, исчезла даже из архивов. Ее просто не было — и все! <…> Баруина Татьяна Александровна».

Предполагал это, редкое по нынешним временам (хотя бы за давностью лет), свидетельство прокомментировать. Но вижу, что никакой нужды в этом нет. Пусть говорит само за себя.