Вакуум

Не знаю, сколько я сидела, но тот, кого я ждала, вернулся. Он покрутился возле кустов в поисках ключей. Когда мой взгляд упал на его лицо – бородатое, с носом-картошкой, то крупная дрожь, которая меня била, успокоилась, и во мне воцарилось необыкновенное спокойствие. Наконец, он увидел ключи и нагнулся за ними. Тогда я сжалась в комок и одним рывком выскочила из кустов.

Это случилось так быстро, что он не успел поднять голову. Я ударила арматурой именно по ней. Раздался странный, глухой звук. Человеческий череп только кажется твёрдым, а на самом деле – он очень мягкий. Сжимая ключи в руках, мой насильник упал. На всякий случай я отпрыгнула в сторону и приготовилась нанести ещё один удар. Но это было лишним – мой насильник лежал без сознания. Я огляделась – парк был всё таким же пустынным. Брызги крови – теперь это не моя кровь, а Его, я вытерла все теми же рваными трусами. Потом положила их в сумку, завернув в салфетку. Туда же отправились тряпки, в которые были замотаны мои руки. Все это я сожгла через пару дней на пустыре за домом. Арматуру я бросила назад в кусты, быстро оделась и потрогала пульс на его шее. Пульс бился. Я залезла в карман его куртки, аккуратно, обернув руку салфеткой, вытащила кошелёк, достала оттуда все деньги – их было немного – потом я их отдала попрошайке в метро, и бросила кошелёк на землю. Мне казалось, что так это будет похоже на ограбление. После чего поехала домой.

Дома никто ничего не заметил. Я передала привет от бабушки, приняла ванну и легла спать. Осознание случившегося обрушилось на меня через три дня. Я рыдала, уткнувшись лицом в подушку, чтобы никто не услышал. И молилась. В церковь я не ходила, поэтому молилась своими словами – о том, чтобы не забеременеть или не подцепить заразу, о том, чтобы забыть о случившемся, и о том, чтобы меня не нашли и не посадили в тюрьму.

Пару лет я жила в постоянном ожидании звонка в дверь и звона наручников. Но потом поняла, что за мной не придут. Я так и не узнала, что случилось с тем человеком.

Возможно, он умер. Ведь неизвестно, сколько он пролежал, истекая кровью, и насколько сильным был мой удар.

Иногда мне кажется, предсказание цыганки о моём исчезновении было правдивым, и если кто и умер тогда, то это я. И это не насильник, а я до сих пор лежу на земле, истекая кровью, которая смешивается с лепестками сирени. А всё, что случилось после, – это лишь фантазии моего угасающего сознания.

Если это так, то скоро я распадусь на мириады энергетических сгустков. Эти сгустки сольются с другими, похожими, и воплотятся в новых женщин, которые ещё только ожидают своего рождения. То есть я уже распадаюсь. Музей, белое облако – это что-то вроде финальной черты, после пересечения которой нет возврата, а героини рассказов – это те, в ком мне предстоит жить. Поэтому они мне так близки.

Но нет, не может быть! В моей жизни был и умирающий дед, и работа в больнице, и муж, и Виктория, и мои друзья, и всё, что случилось, вплоть до сегодняшнего дня. Мне сорок лет, а не шестнадцать, я жива и найду выход! Я вернусь домой!

Из-за угла появляется мужчина в светлом пальто. Я узнаю в нём своего насильника. Только теперь он без бороды, весьма импозантный и гораздо старше. На поводке он ведёт скелетик крота. Кажется, этот скелетик был частью экспозиции про Зину Носик.

– Скажи, ты умер, тогда? – спрашиваю я мужчину.

– Не знаю… – растерянно отвечает он и вопросительно оглядывается на скелетик.

Тому совершенно нечего сказать по данному поводу, поэтому мужчина продолжает идти, куда шёл. Я судорожно сглатываю слюну. Возможно, то, что происходит сейчас, не имеет никакого отношения к тому, что случилось в парке. Но… почему-то именно сейчас мне хочется попросить прощения…

Да, тот человек нанёс мне огромную травму. И неизвестно, сколько раз он проделал похожее с другими женщинами. Но вдруг я отняла у него жизнь? И у него никогда не было шанса понять, что он натворил, шанса пересмотреть свою судьбу.

– Эй ты, придурок! – шепчу я ему вслед. – Прости, что я тебя так… Надеюсь, ты выжил.

Его светлое пальто постепенно исчезает в темноте ночи. Я сажусь прямо на тротуар.

– Спасибо! – шепчу я кому-то, кого не видно. – Спасибо, что у меня был шанс.