Валенсия и Валентайн

К тому времени как я вернулась домой, со мной творилось что-то ужасное. Я была встревожена, но также и зла, а еще мне было стыдно за себя. Может быть, он просто приболел; может быть, у него дома не было интернета и он не смог меня предупредить. Так или иначе, когда отношения только начинаются, трудно не быть немного навязчивой, немного смешной.

Я протопала вверх по лестнице к себе домой и уронила ключи, когда вытаскивала их из кармана пальто. Неуклюже пытаясь подобрать нужный, я услышала, как кто-то звонит в мою дверь снизу.

– Секунду, – пробормотала я. Вероятно, там был кто-то, пытавшийся что-то продать, и мне было наплевать, дождется он меня или нет. А учитывая мое настроение, в его же интересах было разминуться со мной.

Звонок снова зазвенел, громче и настойчивее, как будто человек снаружи навалился на кнопку плечом.

– Подождите! – крикнула я. Миссис Дедик из квартиры напротив как раз выходила со своим десятилетним сыном и посмотрела на меня с беспокойством. Вообще-то я не была шумной жилицей, не топала, поднимаясь вверх по лестнице, и не орала у себя дома. Я открыла дверь и переступила порог с горящими от холода и стыда щеками ровно в тот момент, когда звонок прозвучал в третий раз.

Я нажала кнопку и рявкнула: «Что?», ожидая, что незнакомец извинится и скажет, что ошибся, или предложит приобрести какую-нибудь косметику.

– Ты выйдешь за меня замуж?

Мгновение я стояла ошеломленная, не зная, что сказать.

– Кто это? – спросила я, затаив дыхание, хотя и знала уже ответ. Даже в те времена мне нечасто делали предложение.

– Я, – прохрипел мистер Валентайн.

– О, – сказала я и вдруг засмеялась, да так, что не могла остановиться, и сквозь смех с трудом выдавила: – Ну, тогда да. Да! Конечно.

– А мне можно войти? – спросил он.

И я сказала:

– Ну ладно, входи.

Наступил период тишины. Время бумажной волокиты и планирования, месяцы и месяцы ожидания – он маялся на своей стороне границы, а я на своей, пока правительства разбиралось с нами.

Однако у нас была цель, и я часто думала о его словах, сказанных на Бруклинском мосту. Я пыталась научиться находить радость в том, чтобы оставаться на месте, и, думаю, по большей части мне это удалось. Но оставаться на месте гораздо легче, когда знаешь, что это ненадолго.

Все юридические процедуры, с которыми нам приходилось сталкиваться, походили на резинку гигантской рогатки, которая растягивалась, растягивалась и растягивалась, а когда мы уже подумали, что резинка может ведь и лопнуть, рогатка – наконец и внезапно – выстрелила и перебросила его через границу в мои распахнутые объятия. На этот раз он не сбил меня с ног в буквальном смысле, но почему-то я все равно как будто запыхалась.

Мы поженились в десять часов вечера во вторник. Странное, может быть, время для свадьбы, но я всегда хотела, чтобы свадьба была ночной. Я хотела чего-то, что воспринималось бы как большой секрет. Я часто проезжала мимо церквей и парков в субботу днем и видела, как проходят свадебные церемонии. Я этого не хотела. Я не хотела, чтобы люди даже заподозрили что-то такое.

Все, что нам требовалось, это два свидетеля, поэтому у нас были моя миссис Дэвис и ее мистер Дэвис. Они стояли вместе с нами у входа, вместо того чтобы сидеть на скамьях. Я вошла под единственную песню, которую миссис Дэвис умела играть на пианино, – «Ты мое солнышко» – в моем любимом сарафане. Мы произнесли наши клятвы и обменялись кольцами; служба длилась всего пять минут. Когда пастор объявил нас мужем и женой, маленькое собрание зааплодировало, а мистер Дэвис крикнул: «Поцелуй невесту!» Призыв был встречен четырьмя одобрительными возгласами, из которых самый громкий исходил от мистера Валентайна. А потом он поцеловал меня, все обнялись, и мы пробежали по проходу, вышли за дверь и отправились в наше следующее приключение.

Я всегда думала, что брак будет похож на финальные титры романтического фильма. Я думала, что мир перестанет качаться и крениться и мы отдохнем в объятиях друг друга на балконе этой маленькой квартирки и будем жить долго и счастливо в уютной тишине. И какое-то время так оно и было. У нас получилось.

– Давай перейдем в гостиную, – предлагает миссис Валентайн. – Этот стул неудобен для моей костлявой старой задницы.

Анна улыбается.

– Хорошо.

– Кроме того, – говорит миссис Валентайн, – пол в моей гостиной такой красивый и чистый, благослови тебя Господь.

Они сидят рядом на диване. Анне не дает покоя стул в другом конце комнаты; перед глазами у нее картина с миссис Валентайн, выразительно обращающейся к нему. Она отводит взгляд от стула.

– О, миссис Валентайн, один вопрос, прежде чем вы продолжите.

– Да?

– Вы выяснили, что случилось с той девушкой на мосту?

– В конечном счете нет. Эта часть истории беспокоит тебя, дорогая?

– Ну да. Я имею в виду… я просто хотела бы знать, что с ней случилось. До и после того, как она прыгнула.

– Меня это тоже беспокоит. – Миссис Валентайн хмурит брови. – Вопрос к тебе, Анна: как ты думаешь, я несу часть ответственности за то, что случилось с ней?

– Конечно, нет, – быстро отвечает Анна.

– Но я не сказала ей не прыгать.