Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

Так-то. Под Сталинградом война опять достигла распутья не для одних Японии и Турции, изготовившихся напасть на СССР, но также для США и Великобритании. Где-то с августа – начала сентября 1942 года Вашингтон и Лондон настраивались на политическую и военную калькуляцию без Восточного фронта. В очередной раз «демократам» смешал карты советский солдат, тот самый, которого Черчилль в меморандуме членам своего военного кабинета 21 октября 1942 года называл «варваром», угрожающим независимости и культуре европейских народов. Премьер выступал против допуска СССР, а также Китая к послевоенному переустройству мира. И все это, заметим, за месяц до начала наступления Красной армии под Сталинградом.

План Маршалла—Стимсона, бравший прицел на открытие Второго фронта «после 1 апреля 1943 года», допускал «досрочную» мини-высадку на французском побережье в 1942 году, (а) если Восточный фронт будет полностью разваливаться или (б) если Германия погрузится в кризис. Но после Сталинграда вы не обнаружите в союзнических документах ни намека на готовность перенять часть бремени, выпавшего на долю советского народа. Наших заклятых друзей донимали лишь заботы: как бы не проморгать момент истины, когда Третий рейх пойдет ко дну, как «воспрепятствовать большевизации Европы», как деградировать подвиг советского народа в пиррову победу? Именно от этих посылок, поведал Черчилль министру иностранных дел Турции в январе 1943 года, он отталкивался в своих планах. И тем временем, приметил турок, натравливал другие страны на борьбу между собой до полного истощения каждого из них.

С конца 1942 года, не позже, вторжение союзников во Францию впало в зависимость от степени ослабления Германии, от размывания изнутри нацистского режима и его институтов. В администрации Рузвельта этой мысли настойчиво держался Донован, ему ассистировали Хэлл со товарищи (Ачесон, Боуман, Пазвольски и сотрудники военного министерства, назначенные заседать в правительственном комитете по послевоенной политике). Ограничимся парой выдержек из стенограммы заседаний этого комитета: СССР станет главным конкурентом интересам США; его надо задержать как можно дальше на востоке; модели обращения с Германией должны подчиняться главной задаче – ограничению советского влияния в Европе; Германия может рассматриваться как естественный союзник США и Англии, ее чрезмерное ослабление не выгодно. Военные выражались без витийств: после войны придется «привести в движение небо и землю», чтобы превратить Германию в союзника Соединенных Штатов. Добавим – дискуссии велись не за стойкой в пивном баре. Каждый выступал в официальном качестве. На календаре декабрь 1942 – январь 1943 года. Паулюс еще не сдался в Сталинграде.

Донован всячески отговаривал Рузвельта от организации Второго фронта в 1942 году и способствовал появлению на свет «Торча». В ноябре 1942 года в Берн был направлен резидент УСС А. Даллес. Ему вменялась задача, «используя связи с Канарисом и „Черной капеллой", информировать Вашингтон о развитии дел в основных центрах германской власти и в столицах немецких союзников». Сбором сведений его миссия не ограничивалась. Надлежало воздействовать на стряхнувших к концу 1942 года дрему оппонентов Гитлера, направляя их активность в нужное Вашингтону русло. Нельзя было допустить, чтобы под влиянием сталинградской катастрофы немцы впали в прострацию. Самое скверное, с точки зрения Запада, если бы и вермахт сдался на милость Красной армии. Стало быть, брожение среди военных надлежало умерить.

«До тех пор, пока англосаксы не стали континентальной силой, не следовало принимать никаких решений насчет Европы, – писал германский социал-демократ Хенк, не чуждый американскому разведывательному сообществу человек; участник встречи, рекомендовавшей повременить с покушением на главу нацистского рейха. – В военной обстановке конца 1942 года свержение Гитлера было бы равнозначно продвижению Востока, Европа оказалась бы неподготовленной к внезапному миру, – на эту часть земного шара обрушились бы чудовищные неразрешенные проблемы. Это означало: о покушении на Гитлера можно будет говорить только после удавшегося вторжения американцев и англичан».

Версия Хенка и доступные нам факты согласуются. США и Великобритания не спешили гасить военный пожар в Европе ни в 1942, ни в 1943 году, хотя победы Красной армии создали для этого все предпосылки. Разумеется, конечной целью их доктрин был мир, но отнюдь не сотворенный «социальными изгоями», а подогнанный под лекало «жрецов от демократии».