Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

Пока для анализа существенней другое. И меморандум Эйзенхауэра, и план Маршалла—Стимсона свидетельствуют, что в советских доводах в пользу организации Второго фронта в 1942 году не было ничего надуманного, замкнутого только на потребности СССР. Организация широкого наступления против Германии с запада диктовалась логикой войны. Интенсивность военных действий на советско-германском фронте и обустроенность Британских островов в качестве базы накопления и развертывания сил позволяли решать боевые задачи вторжения на континент с высокой степенью надежности. Технические трудности высадки морского десанта считались экспертами США вполне преодолимыми, а степень прикрытия с воздуха и моря – оптимальной. Наконец, Германия в 1942 году еще не приступила к тотальной мобилизации, фортификационные работы вдоль Атлантического побережья находились в зачаточном состоянии.

Короче, неиссякающие потуги переиначить историю и изобразить дело так, будто искреннее желание союзников высадиться на Севере Франции в 1942 или 1943 году разбилось о некие объективные препоны, не выдерживают элементарного сопоставления со штабными документами американского происхождения. Препятствия восседали прежде всего в военном кабинете Великобритании, и ведущим в этой когорте саботажников Второго фронта выступал лично У. Черчилль. Не по мотивам «плохой погоды» и «неоправданного риска», но по убеждению, из принципа.

Примем к сведению еще пару обстоятельств. Варианты высадки на континент, что прорабатывали в 1941 – 1942 годах военные США, призваны были ослабить давление немцев на Советский Союз, осложнить переброску на Восток все новых дивизий и маршевого пополнения, если бы даже не удалось заставить Гитлера для отражения угроз с Запада снять несколько сухопутных соединений вермахта и части ВВС с советского фронта. Об эффективном разделении с Красной армией усилий в борьбе с общим врагом не помышляли. Тем не менее определенный навар от такого взаимодействия, наряду с важными для СССР поставками по ленд-лизу, можно было бы ожидать.

Рузвельт пошел под нажимом Черчилля на попятную и дезавуировал данное им советской стороне в июне 1942 года «твердое» обещание открыть в Европе Второй фронт не позднее осени. Тогда же тема высадки на побережье Франции была фактически закрыта также на 1943 год. И что принципиально важно, списанными со счета оказались сама идея вспомоществления союзному СССР, координирование с ним усилий на твд, как и политических планов на основе баланса законных интересов. Эксперты США знали и предупреждали своего президента, что операция «Торч» (взятие под контроль Северной Африки) «не побудит немцев перебросить с русского фронта ни одного немецкого солдата, танка или самолета». Эйзенхауэр назвал день принятия Рузвельтом решения высадиться в Северной Африке взамен вторжения во Францию «самым мрачным днем в истории».

Реалии обстояли хуже некуда. Пока «Торч» («факел» по-русски) тлел, немецкое командование перебросило на Восточный фронт 36 дивизий, в том числе 6 танковых. Под нужды «Торча» были наполовину урезаны поставки материалов и вооружений СССР по ленд-лизу. Плохо быть просителем. Всегда плохо. В годину войны в особенности.

Вспомним слова Маршалла о сверхтонкой нити, на которой висела судьба Объединенных Наций. А Черчилль держал себя так, словно приберег для Альбиона запасную судьбу. По ходу битвы за Сталинград и Северный Кавказ он настраивался на худшее. Если в разгар наступления вермахта на Москву в 1941 году британские службы вынашивали планы диверсий против советских военных и промышленных объектов, «чтобы они не попали невредимыми к немцам», то осенью 1942 года наготове держались коммандос, имевшие назначением запалить Бакинские нефтяные промыслы. Плоешти жаль было тронуть, а Баку пусть горит ярким пламенем.

А как прикажете толковать следующий сюжет? В секретном докладе Донована (УСС) указывалось на возможность нападения Японии на СССР «до конца лета» (1942 год)[2]. Управление рекомендовало дождаться этого поворота событий, прежде чем решать вопрос о военной помощи Москве. В донесении советской разведки (13 июля 1942 года) говорилось: «У американцев и англичан имеется полная уверенность, что японцы нападут на СССР этим летом или в крайнем случае осенью. На этом предположении базируются все стратегические планы американцев и англичан на Дальнем Востоке». Не только на Дальнем.