Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

Не лишне припомнить, что Рузвельт и Черчилль не отрицали возможность сокрушения Германии, коль скоро упустили шанс в 1942 году, то непременно в 1943 году. Заглянем в совместное послание президента и премьера об итогах конференции в Касабланке, направленное Сталину 26 января 1943 года. Москву заверяли, что в ближайшие девять месяцев союзники изготовятся к операциям, которые «вместе с мощным (советским) наступлением могут, наверное, заставить Германию встать на колени». «Правильная стратегия для нас состоит в том, – вещали «демократы», – чтобы сосредоточить свои силы на задаче поражения Германии с целью одержания скорой и решающей победы (в 1943 году) на Европейском театре». «Наше основное желание состоит в том, чтобы отвлечь германские сухопутные и военно-воздушные силы с русского фронта и направить в Россию максимальный поток снабжения».

Что ни тезис, что ни строка в послании – все сущая неправда. В переписке глав трех держав по ходу войны не встретишь сходного концентрата дезинформации на двух листах печатного текста. Первое. В реальности форсирование Ла-Манша откладывалось на весну 1944 года или «позже». Второе. Имелось в виду не отвлечение германских сил с Восточного фронта, а «превращение в успешные операции» «признаков слабости держав оси» (заметьте – не обязательно Германии). Третье. Обещанный «максимальный поток снабжения» тут же измельчал до размеров ручейка. Поставки по ленд-лизу через северные порты СССР прерывались с марта по сентябрь. Предлог – накопление немецкого линейного флота в Нарвике. В очередной раз вышла наружу некая закономерность: накануне и в момент наиболее крупноформатных операций Германии на Восточном фронте шли резко на убыль объемы военных грузов, направлявшихся из США и Англии в Советский Союз по самому эффективному маршруту на Мурманск и Архангельск. Простор для догадок, нелестных для союзников.

Накануне Курской битвы, невиданной по сосредоточению огневых средств, военной техники и людей в шинелях – на обеих сторонах в сражение было вовлечено, если точно считать, до 4 миллионов солдат и офицеров, около 7 тысяч танков и САУ, почти 6 тысяч самолетов, свыше 50 тысяч орудий и минометов, – Гитлер мог с ухмылкой потирать руки. Конечно, стратегия блицкригов осеклась. Но англичане, которым подыгрывали американцы, особо не мешали Гитлеру и дальше маневрировать войсками для достижения перевеса и нанесения мощных ударов на Восточном фронте, могущих существенно влиять на ход и, кто знает, даже исход войны. В Вашингтоне и Лондоне знали о приготовлениях немцев как к захвату Северного Кавказа и выходу на Волгу в 1942 году, так и к операции «Цитадель» в июле 1943 года. Знали и выжидали. Не удосужились толком поделиться информацией на сей счет с советским союзником или даже подсовывали Сталину заведомую дезу. Было над чем задуматься, особенно на фоне пробных шаров, кои запускались во властные сферы по обе стороны Атлантики немецкими диссидентами, эмиссарами Канариса, связниками Гиммлера, Розенберга, Риббентропа. Сведения об этом закулисье попадали в поле зрения советской разведки.

Сталин отреагировал на недостойные увертки руководителей союзных держав отзывом послов из Вашингтона и Лондона. УСС расценило сложившуюся ситуацию как кризис в антигитлеровской коалиции. Ведомство Донована не далеко отстояло от истины, не сводя кризис к «дипломатическим заморозкам».

С утратой стратегической инициативы под Сталинградом, откатившись с переломанным хребтом с Курской дуги, Германия была обречена. Кто вынесет и исполнит приговор? Советский Союз, доказавший способность без секундантов решать военные теоремы любой сложности? Или вершить суд станут три державы совместно? Или немцам удастся явиться с повинной к США и Великобритании, сдаться на их милость с обещанием влиться в ряды англосаксов?

Эта тема затрагивалась в процессе визита Идена в Вашингтон (март 1943 года). Рузвельт заявил, что США будут «настаивать на полной капитуляции (немцев) без каких-либо обязательств в отношении того, что мы (американцы) должны или не должны делать после заключения перемирия». Из сказанного следовало, что Вашингтон не станет считать себя связанным никаким актом, который регулировал бы окончание войны, допустим, между Германией и СССР, без заранее данного на то добро американцев. Так раскрывался подтекст требования безоговорочной капитуляции, как его огласил президент США 25 января 1943 года, за неделю до пленения Паулюса в Сталинграде. Пример обращения США и Англии с Италией показал, что на себя подобное прочтение процедур капитуляции они не распространяли.

Возмущение Москвы поведением союзников, наверное, не ограничилось бы отзывом совпослов из Вашингтона и Лондона, поступи тогда к Сталину информация о проработке летом 1943 года спецслужбами и штабами западных держав моделей сговора с нацистским генералитетом с целью совместных действий против «русских». О чем речь?