Валерий Гаврилин

Пантелеев нашёл некоего лекаря-бурята Виктора Намбуева. Тот попросил фотографию Гаврилина, потом пришёл с визитом, задавал вопросы. Стал почему-то говорить про животных. Валерий Александрович рассказал, что в детстве часто играл с маленькими козлятами, а однажды упал с коня и сильно ударился головой. Какие-то вещи представитель нетрадиционной медицины определил довольно точно, но в итоге помочь не смог.

И снова — большие беды. 11 апреля умер Александр Хочинский, а 16 мая ушла из жизни Эльза Густавовна, пережив Свиридова лишь на четыре месяца. Она успела сделать два абонемента в Большом и Малом залах консерватории на 1998–1999 годы, подготовила необходимые материалы к изданию Собрания сочинений. Неоднократно говорила, что к нотному архиву будет допущен только Гаврилин, но по понятным причинам разбираться с нотами стал уже племянник Свиридова, Александр Сергеевич Белоненко.

Гаврилину же нужно было опять собраться с силами и выдержать 18 мая авторский концерт в Капелле, а также дать интервью для радиопередачи. Он предвидел, что этот концерт станет последним.

Шли втроём: композитор, его верная спутница и любимый концертмейстер и друг — Нелли Александровна Тульчинская. Возле Капеллы увидели огромную толпу людей, Гаврилин даже не понял, что все идут слушать его музыку. Он вообще не был уверен, что зал будет заполнен хотя бы наполовину. А в итоге — яблоку негде было упасть.

Сидели в ложе, Наталия Евгеньевна — с сумкой таблеток: боялись приступа. Концерт вёл, как всегда, артистичный и неподражаемый Александр Белинский. Прозвучали сочинения разных лет — всего 20, исполнители — оркестр под управлением С. Горковенко, солисты Г. Екимов и Г. Ефимова, Э. Хиль и Т. Калинченко, И. Богачёва и Л. Сенчина. Всё воспринималось неизменно восторженно, автору вложу несли цветы, конфеты, подарки. А он кланялся и артистам и публике, был удивлён и растроган. Никто, вероятно, не догадывался, как тяжело далось ему это мероприятие: во время выступлений он принял несколько лекарств, в том числе и корвалол.

Потом ешё был банкет и поздравления, но Гаврилины быстро откланялись, и сын Эдуарда Хиля отвёз их домой.

10 июля 1998 года (из дневника): «Это был страшный день. Я пришла с рынка где-то в шестом часу, Валерий спал. Я хотела прилечь отдохнуть, легла рядом, но потом решила выключить телефон и пошла в кухню. И вдруг я услышала хрип, несущийся из спальни. Когда вбежала в спальню — я ужаснулась: Валерий весь посинел, глаза навыкате, страшно хрипит, задыхается. Я в лихорадочном ознобе старалась запихнуть ему в рот нитроглицерин, но зубы были сжаты намертво. Все обращения к нему были безрезультатны — он меня не слышал. Наконец мне удалось немного разжать его зубы и впихнуть лекарство. Я понимала, что жизнь из него уходит, я трясла его, приподнимала и только кричала: «Нет, нет, не может быть!» Я боялась отойти от него, мне казалось, уйди я — и всё будет кончено. И вместе с тем я понимала, что мне нужно вызвать «скорую» и позвонить Ирине Вячеславовне. Я бегала между ним и телефоном, смогла влить ему сердечные капли, вызвала «скорую» [21, 563–564].

Постепенно Гаврилин начал приходить в себя. Врачи со «скорой» причин приступа не определили, сделали укол — и уехали. А Ирина Вячеславовна, прибывшая следом за «скорой», сказала, что это, скорее всего, тромб попал в лёгкое, но так как был он маленький, всё завершилось благополучно.

12 июня Наталия Евгеньевна крестилась, причём в Шуваловском озере, а не в церкви, поскольку знакомый их семьи отец Владимир (Басманов, которого когда-то повстречали в Печорах) сказал, что признаёт обряд крещения только по всем правилам.

Шла к этому Наталия Евгеньевна долго, а Валерий Александрович и не торопил, считал, что всё должно быть осмысленно. Как-то она рассказывала мне о причинах крещения. Одной из главных была вера в то, что так её душа станет ближе к душе Валерия Гаврилина, и тогда в ином мире они тоже смогут быть вместе.

В то лето Валерий Александрович ещё смог выехать на дачу. И день рождения свой (59 лет) отмечал там в кругу самых близких — с шутками, весёлыми посиделками на веранде и, конечно, с праздничным обедом. Тогда же затеял ремонт летней кухни, были приглашены рабочие (один, правда, был очень пьющим, но кое-какую работу всё-таки выполнял). Потом вследствие дефолта из магазина на 69-м километре исчезли все продукты, и Гаврилины вынуждены были, несмотря на чудную погоду, вернуться в город.