Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады

Приглашение изумило. Переодевшись в летние брюки клеш и ситцевую цветную рубаху, дошел до отделения, где удивился еще больше: он должен немедленно приехать в Москву. Сердце предчувствуя опасность, отрывисто постукивало. На всякий случай позвонил Берзаку, Дорну, но никто про МВД ни сном, ни духом. Дернуло набрать Леонидову.

– Валера, сейчас некогда, – услышал раздраженный голос импресарио. – Сегодня полдня провел в отделении по твою милость. Расспрашивали, как познакомились и откуда я тебя знаю.

– И что ты сказал? Паша, объясни, что происходит?

– А что я? Что я? Некогда, Валера!

Леонидов бросил трубку, оставив с подвешенным «А?» и с гневным «Как дал бы!».

Неужели нельзя сказать, что и как!

Узнав о вызове, Коган предложил ехать в Москву вместе. Отправил ребят за билетами, и в шесть часов утра выехали в сторону Симферополя.

Ночь Ободзинский почти не спал. С Борисом Ионычем расстались в аэропорту, заранее договорившись, что тот будет дожидаться на Грайвороновской.

Прибыл к зданию Петровки, 38 Валера только к обеду. Перешагивая через ступеньки в отделение, он сообщил о себе и присел на длинную скамью в коридоре.

Значит, так. Если речь пойдет о концертах, тут говорить только, что работает от фондов. В административные дела носа не сует. А что еще может быть, кроме концертов? Больше ничего и нет на него. Зато теперь он узнает наконец, за что его не пускают в Россию…

– Товарищ Ободзинский, – вызвал длинный, рыжеволосый детина лет тридцати шести. На погонах одна звезда. Младший лейтенант, значит. Валера прошел за ним в длинный кабинет, где увидел еще одного следователя. Тот сидел за столом и не поднимал головы от документов.

Мельком окинув кабинет, Валера заметил два больших стола, длинное окно и шкаф, изо рта которого вываливались стопки бумаг. Пахло пылью, и, хоть ставни были приоткрыты, духота сдавливала воздух.

– Петр Михайлович Рябинин, – представился долговязый лейтенант и, сделав знак молчать, сел на свое место что-то записывать. Валера остановился в недоумении: единственный свободный стул возле стола завален папками бумаг.

– Куда я могу сесть? – обратился было к следователю, как раздался звонок. Рябинин, весело насвистывая, снял трубку.

– А? Да-да, он у меня. Ну, как? Стоит вот. Сесть хочет. Хе-ха. Певун. Или пивун. Глаза гру-устные. Представляешь, в такую погоду и сесть?

– Может, я в коридоре подожду? Пока вы отношения проясните?

Лейтенант усмехнулся, повесил трубку и, откинувшись в кресле, с наигранным участием обратился:

– Ну, как погода в Ялте?

– А мне гулять некогда. Я работаю. – Расправив плечи, Ободзинский уперся ладонями в стол.

– И? – Лейтенант достал из пачки «Пегаса» сигарету и неторопливо выдохнул струи дыма. – Приносят пользу народу ваши песенки?

Ну, конечно. Вот к песням и подобрались. Навязчивое перестукивание заставило повернуть голову. Второй следователь, с вниманием глядя на них, отбивал пальцами чечетку. Подавшись вперед, Валера слегка навалился на стол рукой и сгоряча ляпнул:

– Не только народу. Государство имеет…

– А вот теперь можете садиться, – бодро ухватился Рябинин за оговорку. Он поднялся и вмиг освободил стул:

– Добро пожаловать к нам.

Тень брезгливости скользнула по лицу Рябинина:

– Так что там имеет государство?

Осознав промашку, Валера стушевался, задумался:

– Я бы хотел знать, по какому поводу меня вызвали.

– Вы расскажите. – Дознаватель взял ручку, чтобы записывать.

Ободзинский машинально сел на стул. Только теперь заметил на полу зеленый затертый ковер. Крашеный, как в больницах, подоконник. Из окна виднелись качающиеся сгорбленные верхушки берез.

– Послушайте, – начал уже спокойно объяснять свое положение. – У меня нет времени играть в ваши игры. Я сорвался с гастролей. Каждый час моего отсутствия на работе подводит не одну сотню людей.

– То есть вы не хотите отвечать? Отлично! Тогда у меня есть все основания обратиться в прокуратуру и арестовать вас.

– Арестовать? – краска прилила к лицу. Валера остолбенело выкатил глаза, пеняя на себя, что не учился юридическому делу.

– По поводу срока вашего отсутствия на работе зависит от вас. – Следователь приблизился и шепнул. – Взятки часто даете?

Вопрос обезоружил. Какие, когда и кому он мог давать взятки? Так это… они о квартире, что ли?

– Зачем мне кому-то давать взятки? – спросил так неуверенно, что ироничные глаза следователя округлились. Затем сузились. И он расхохотался. Чтоб вырвать себя из оцепенения, Валера принялся отряхивать штанину.

– Здесь вопросы я задаю, – посерьезнел Рябинин. Правая сторона рта его злобно поднялась. – Значит, государству помогаете. Тем, что обворовываете родную страну? Непорядочно. Не по-советски, Валерий Владимирович. А меж тем нам известно, что вы приобрели квартиру в кооперативе «Ташкент». Каким образом вам удалось получить ее за несколько месяцев, в то время как другие пайщики стоят в очереди годами?

– Несколько месяцев? – вспыхнул Валера. – А несколько лет не хотите?

– Я вас слушаю. Рассказывайте. Как попали в Москву, чем занимались и откуда в кооперативе?