Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады

– Спасибо. Спасибо! – благодарно улыбался Валера и, выйдя за дверь, наконец остался один. Коридор окутал пустотой и тишиной. Добрел до лавки. Нескончаемый день. И что там за дело государственной важности у того декана? Глупости, ни при чем декан. Надо встать и идти домой.

Медленно, пробуя на вкус каждый шаг, певец пошел к выходу. Часовой открыл дверь и без слов выпустил вон.

Улица встретила прохладой. Яркая желторотая луна уселась на прозрачные тюлевые облака. Валера несколько раз глубоко вдохнул, стараясь надышаться после удушающего дня. На Садовое не хотелось. Шум машин, люди, все сейчас угнетало. Он забрел во двор. Скамейка с тремя разноцветными перекладинами. Центральная разломана надвое и перепачкана в мазуте. Присев на карусель, крутанулся раз. Бледные звезды проступили на небе. Возле песочницы рядом с кустами стоит старое, запыленное кресло. Над ним цветет и благоухает сирень.

«Сирень… Неля!» – воспоминание заставило вскочить на ноги. Через несколько часов они будут у нее. Как предупредить? Это конец!

Он поспешил на Садовое. К дороге.

– Грайвороновская, пожалуйста! – остановил «Жигули» и запрыгнул на заднее сиденье.

Несколько часов. Как ей сообщить? Что делать? По телефону нельзя. А вдруг прослушки? За ним следят. И про телевидение, и про лагеря известно. А что им сказал Леонидов? Не справится она! Где Неля и где допросы? Надо ехать к ней. Ведь он обещал. Но если поедет… это слишком очевидно сейчас. Ехать должен другой.

Оплатив таксисту в два раза больше, Валера засеменил к дому. Окно первого этажа открыто. Поднялся по ступенькам и позвонил.

– Кто? – спустя время послышался голос отца из-за двери.

– Свои! Открывай.

Отец отворил и вместо радости, вместо того, чтоб обнять, остановился тревожный и злой.

– Чего такой? – обиделся сын, проходя в квартиру.

– Мамку закрыли.

– Что еще значит закрыли! – почти взвизгнул Валера. – Она-то здесь при чем?

– Блокада в Одессе, идит твою налево. Не знаю, как это называется.

Валера зло прищурился. Принюхиваясь, подошел к отцу. Так и есть. Пьян. Быстро прошагал в кухню, на полу у холодильника заметил коньяк. Достал чашку, налил воды и, залпом осушив стакан, с грохотом поставил его на стол. Как же отвратительны пьяные!

– Война никак? – раздраженно отмахнулся, стягивая рубаху. – Ты хоть думаешь, что говоришь?

– Хуже. Холера. Город заблокирован, Валер.

Отец растерянно стоял в коридоре. Беззащитный, сутулый. Валера присел на диван и в темноте ночи снова пытался разглядеть отца.

– Когда ж все это кончится?.. – прошептал самому себе.

– Никто не знает. Только закрыли. Самолеты отменили. Теплоходы, поезда, все.

Что теперь делать?

Отец сел напротив. Откупорил бутылку. Коричневая лаковая жидкость с отвратительным звуком полилась в стакан, разнося по комнате запах спирта.

– А Борис Ионыч где? – спохватился Валера.

– Спит уже… С матерью-то что делать?

– Да подожди ты, – прошел в гостиную и растормошил администратора:

– Борис Ионыч! Прошу вас. Надо срочно собираться и ехать в Свердловск. Мне самому нельзя туда. Вы езжайте. Прямо сейчас. К Неле. Скажите, что никогда и никому не давали мы взяток за эту квартиру. Скажите, что могут запугивать, но не посадят. Пусть ничего не боится. Слышите? Скажите, чтоб она ничего не боялась. Что я все решу.

– Чего-чего? – Коган сел на кровати, пытаясь проснуться.

– Вызвали меня не из-за концертов. Хотя, может, и это тоже. Они ищут зацепки. Я не знаю, чего хотят. Но завтра утром они будут у нее. Надо срочно! Борис Ионыч. Прямо сейчас!

– Тьфу ты… – Администратор поднялся, медленно застегивая сорочку.

– Дайте денег, заплатите вдвое за билет, если понадобится, только летите первым же самолетом. Иначе крышка.

Валера вырвал из записной книжки листок, начеркал на нем адрес Нели и протянул Когану, подталкивая его на выход.

Затем вернулся в кухню. Набрал матери, дозвониться не смог.

На следующий день Ободзинский обедал в ресторане «Арагви» с Лундстремом и Михаилом Цыном.

Валера сидел за столом, когда увидел знакомые силуэты. Олег Леонидович, как всегда элегантный, степенный. Только осунувшийся взгляд показался непривычным.

Нетерпеливо вздохнув, Валера весь подобрался, как тигр, готовящийся к прыжку. Нерасторопная официантка аккуратно ставила блюдца, ножички, тарелки, а он ожидал, что скажет Цын. И едва официантка отошла, с усилием заставил себя молчать.

– Как ты? – сам спросил Михаил Сергеевич, помешивая сахар.

– Вызывали вчера. Вы не предупредили…

– Ну, а как, Валер? – шепотом буркнул Цын. – Нас мурыжили в отделении полдня. Куда тебе звонить? В самолет, что ли? Ты-то что им сказал?

– Ничего. Зато они про меня наслышаны. Чуть ли не с моего рождения.

Цын махнул небрежно, пережевывая булку:

– Не под тебя копают. Сизов нужен. На него кто-то кляузу настрочил. Дескать, взятки берет.

Пренебрежение задело. После всего, что ему пришлось вчера пережить и может еще предстоит, так запросто махнуть на него рукой?