Валькина жизнь

– И кто такой Серега? – снова хмыкает Ирина.

– Он сидел. За изнасилование. Он придет и тебе морду набьет в подъезде. Поняла? И все остальное с тобой сделает.

– Что остальное? – храбрится Ирина, но голос ее становится напряженным.

– За что сидел, – проявляет неожиданную ловкость эзопова языка Степан.

– Как же, напугал! – фыркает Ирина. – И с какой радости этот Серега тебя послушает?

– Я ему по литературе помогаю, – неожиданно брякает Степан, – и по географии.

– Надо же, – хихикает Ирина, – есть еще кто-то тупее тебя?

– Я скажу Сереге, – снова грозит Степан.

– Заткнись уже! Дебил! – обрывает его Ирина, но дразниться с тех пор перестает.

34

На следующий год Ирина все же поступает на заочное отделение московского вуза, в котором недобор и который поэтому организовывает вступительные экзамены прямо в Мурманске. Вуз технический. Так что будущую специальность Ирины трудно даже выговорить. Ей предстоит заниматься не то сваркой, не то резкой металлов. Впрочем, саму Ирину это нисколько не смущает. Ее больше прельщает тот факт, что до четвертого курса сессии можно сдавать все в том же Мурманске. Для этого сюда специально прибывает выездная экзаменационная комиссия.

– Пусть дома учится. Не надо никуда сейчас ехать. Времена уж больно неспокойные, – думает Валя, смотря по телевизору разгром ГКЧП и Ельцина, выступающего у дома правительства.

Ирина теперь даже не делает вид, что ищет работу.

– Буду инженером, как отец, – с гордостью говорит Ирина подругам.

– Папаша был алкашом, а не инженером, – неизменно поправляет сестру Степан. – Он хабзайку закончил. И сдох от цирроза.

– Заткнись уже, – фыркает сестра.

– А то что? – со столь же неизменной придирчивостью интересуется обнаглевший Степан.

Он по-прежнему ходит в девятый класс, умудрившись остаться на второй год даже в вечерней школе. Зато у него появилось несколько приятелей, еще более отвратительных, чем прежние бритые грузчики. Новых друзей брата Ирина откровенно побаивается. Всякий раз, придя к Степану в гости, они глумливо пялятся на нее и отпускают шуточки, выходящие за рамки приличия. Степан научился у них ругаться матом, курить и поминутно сплевывать слюну.

– Урки, – характеризует всю компанию Ирина.

– А тебе-то что? – огрызается Степан.

Спорить с ним Ирина теперь не решается. Она вынуждена расплачиваться за вольготно прожитые годы, когда могла приструнить младшего брата. Настала пора для Степана огрызаться и пугать сестру.

– Твои бывшие однокашники школу закончат, – не выдерживает Ирина, – а ты так и останешься в девятом классе, дебил.

– А твои подружки уже давно замуж повыходили, – парирует Степан, – а ты старой девой сдохнешь.

– Не твое дело! – дрожа от злобы, шипит задетая за живое Ирина. – Зато девой.

– Это дело Толян с Серегой тебе могут в момент подправить, – мерзко хихикает Степан. – Только намекни.

Скуля от ненависти к брату и собственного бессилия, Ирина убегает в свою комнату, хлопает дверью и в истерике бьет по спинке дивана кулаками. А Степан, упиваясь победой, все еще кричит ей вслед что-то неприличное, пересыпая речь бранью и весьма пикантными подробностями из жизни своих дружков.

Теперь уже Степан целыми днями слушает громыхающую басами музыку или смотрит по телевизору футбол. А поскольку телевизор в доме один, жизнь Ирины окончательно превращается в кошмар.

– Ты бы хоть куда-нибудь работать устроился, сынок, – периодически предлагает Валя, уже совсем не надеясь на профессорскую карьеру Степана.

– Ирка же не работает, – парирует Степан. – Я тоже учусь. Мне некогда.

– Так ты в школу свою ходишь раз в две недели, – качает головой Валя.

– И что с того? – огрызается Степан. – Ирка вон в институт вообще не ходит.

– Хоть на лето пойди, подзаработай деньжат, – настаивает Валя. – Ты же видишь, что с ценами творится. Не вытяну я вас. У нас вон в ЖЭУ берут  дворниками школьников на каникулы.

– Я что, дворы буду мести? – возмущается Степан.

– А что здесь такого? – недоумевает Валя.

– Я так позориться не стану, – фыркает Степан.

– Какой тут позор? – удивляется Валя. – В труде нет позора, каким бы он ни был.

– Не пойду я дворником работать, – обрывает разговор Степан. – Меня кореша засмеют. Дворником! Скажешь тоже, мать! Ты мне лучше денег дай.

– Не дам, – отнекивается Валя.

– Не позорь меня! – начинает кричать Степан. – Перед друзьями не позорь! Они меня угощают! И я должен!

При этих словах Валя почему-то смущается, достает из сумки кошелек и дает сыну денег. Не слушая дальнейших слов матери, Степан уходил гулять. Возвращается он поздно ночью. И от него пахнет спиртным.

– Ну и что, пивасика выпили с корешами, – по-дурацки улыбаясь, отвечает он, когда Валя начинает его ругать. – Что, нельзя? Папаша пил, и я пить буду. Я это всегда знал. Ты, мать, прими это.

– Радость-то какая, – всплескивает руками Валя. – Чему хорошему лучше бы у отца научился.

– А чего в нем было хорошего-то? – с пьяной назойливостью интересуется Степан. – Нет, ну скажи, мать, чего? Тебя по морде бить? Да на нас орать спьяну, да? Я помню все. Как ты с него штаны снимала, когда он домой приползал ночью. Помню.