Валькина жизнь

Степан иронически разводит руками.

– Ладно, я пенсию сниму, – понуро говорит Валя и добавляет совсем мрачно: – С книжки.

На пенсию она вышла четыре года назад, в пятьдесят. Спасибо северной льготе. Пенсия – ее неприкосновенный запас. По крайней мере, она так планирует. Валя старается экономить на всем, чтобы на заветном вкладе копились хоть какие-то денежки. На черный день, как говорится. Впрочем, все эти годы накопить что-то существенное у нее не получается. Очередной черный день наступает с завидным постоянством. То дочке в Москве требуется новый пуховик, то они со Степаном не дотягивают до Валиной зарплаты. Вот и на этот раз, похоже, придется идти в Сберкассу. Но Степан обиделся и молчит, уставившись в телевизор.

– Аттестат – дело нужное, – примирительно произносит Валя, толкая локтем сына в бок. – Хватит уже дуться. Раз надо – значит, надо.

Степан поворачивается к матери и пристально смотрит на нее.

– Я потом тоже в институт поступлю, – говорит он. – Может быть. Как Ирка. Когда у меня аттестат будет.

– Конечно, поступишь, – кивает Валя. – Я завтра денежки сниму. А ты пока договаривайся с кем надо. Скажи, что все оплатим.

– Угу, – кивает Степан. – Ладно.

37

– Ну и что, стал братишка умнее? – ядовито интересуется у матери Ирина, комментируя покупку аттестата.

– Он теперь возьмется за учебу, – настаивает Валя.

– Ага, – хмыкает дочь, – смотри, чтобы зрение не посадил за чтением. Зачем ты тратилась на этот аттестат? Что бисер-то перед свиньями метать?

Валя не совсем понимает, кто в данном случае подразумевается под свиньей, и тон дочери ее обижает.

– Я тебе, Ира, разве мало помогаю? – огрызается она. – Должна я сына поддержать?

– Да лучше бы он эти деньги пропил, – хмыкает Ирина. – Хоть бы какая-то польза была. Зачем ему аттестат? Не будет он учиться.

– Его по весне в армию возьмут, – беспокоится Валя. – Он сказал, что теперь сержантом станет, раз полное среднее образование имеет.

– Пушечным мясом он станет в Чечне, – фыркает Ирина.

– Типун тебе на язык! – возмущается Валя. – Как можно так о брате?

– Ой, ладно, мам, хватит сантиментов! – гнусавит Ирина. – Можно подумать, что он лучше обо мне отзывается.

– И все же, – настаивает на своем Валя. – Времена нынче какие! Как свою кровиночку в солдаты отправлять?

– А придется, – фыркает Ирина. – Небось не пропадет. Такие, как он, не тонут.

– Да хватит уже, – обрывает дочь Валя. – Может, его комиссуют еще. Он тут гирю тягал, так мышцу потянул на ноге.

– Он ее ногой, что ли «тягал»? – хихикает Ирина.

– От нагрузки свело ногу, – неопределенно уточняет далекая от силовых видов спорта Валя.

– Разведет. С этим в армию берут, – злобно констатирует дочь и вешает трубку.

Избегнуть армии Степану действительно не удается. Впрочем, все последние месяцы перед призывом он строит из себя героя и сам рвется на службу.

– Я в Чечню пойду, добровольцем! – говорит он матери каждый раз, когда она отказывается дать ему денег на пиво.

– Не надо, – умоляет Валя.

– Пойду, – настаивает Степан. – Чем здесь так жить, лучше в горах погибнуть.

И тогда Валя дает ему денег на выпивку, сигареты и цветы для подруг, ни одну из которых она никогда толком не видела. Два или три раза она, правда, случайно встречала сына на улице в компании то одной, то другой девушки. Но Степан при этом бросал на мать свирепый взгляд, давая понять, что не хочет их знакомить.

– Ты что, стесняешься меня, сынок? – интересуется она у него после одной из таких встреч.

– Не лезь в мою личную жизнь, – огрызается Степан. – Меня, может, через полгода уже убьют в Чечне.

– Господи, да что же ты говоришь? – стонет Валя.

– Завтра в военкомат иду. Сообщат, когда отправка, – сурово добавляет Степан.

Отправка назначена на начало июня. Степан все оставшееся время твердит о Чечне. Так что Валя звонит Ирине и просит ее приехать.

– Чего я будут с работы срываться? – хмыкает дочь.

– С братом простишься, – дрожащим голосом настаивает мать. – Мало ли чего может случиться.

– Ты про Чечню? – догадывается Ирина. – Так его туда как раз через Москву и повезут. Я ему платочком помашу с перрона. Или лифчиком.

Валя начинает плакать. И Ирина говорит в трубку примирительно:

– А дорогу оплатишь? А то Мурманск, знаешь, не ближний свет. У меня лишних денег нет.

– Оплачу, оплачу, – с готовностью соглашается Валя сквозь слезы. – Давай соберемся вместе всей семьей, к отцу на могилку съездим, посидим тихо перед Степиной дорожкой.

На деле все получается совсем не так умиротворенно. Поезд Ирины прибывает вечером накануне отправки Степана. Так что ехать к Пашке на кладбище некогда. Да об этом уже никто и не вспоминает.

– У меня один знакомый мужик в военкомате работает, – еще на вокзале заявляет Ирина матери. – Он говорит, что если так поздно забирают, то пойдет он в «подводники».

– Боже мой! – пугается Валя. – Это же страх и ужас!

– Да это они стройбат так называют, – уточняет Ирина. – От слова «подвода». Кого в Чечню хотели забрать, уже забрали. Теперь подбирают дураков.

– Ой, не сглазь! – машет руками Валя.